Владимир Харитонов - Не верь, не бойся, не проси…

Долго сидел в «боксике» – это такая же камера, как и в милиции, только маленькая и без спальных мест. Зато сняли «браслеты», а это уже какая-то степень свободы, которую Артем еще не научился ценить. Кроме деревянной лавки вдоль стены, никакой мебели. Сидел и ждал, когда за ним придут и вызовут к строгому и справедливому судье, который, конечно же, во всем разберется и его отпустит. Примерно так и думал наивный юноша. Наконец дверь открылась. Двое конвойных опять сковали руки наручниками и привели Артема в какой-то кабинет. Там за столом сидела уставшая полная женщина средних лет, облаченная в мантию судьи. Она смотрела каким-то обреченно безразличным взглядом в свои бумаги, а следователь зачитывал ходатайство об аресте подозреваемого. Прорезали, как говорится, слух слова «тяжкое и особо тяжкое преступление» и «может воздействовать на свидетелей и скрыться от уголовного преследования». Смысла их он до конца не понимал, но осознал, что его всерьез считают опасным преступником…

Десять минут, и судья произнесла: «выбрать меру пресечения заключение под стражу на два месяца». А он надеялся… На что? Думал, что эта опытная женщина, облеченная властью, не поверит следователю? На чудо? Детство кончилось – впереди взрослая жизнь, полная лишений. И никаких чудес… Сразу же после суда на специальной машине, сидельцы называют такие автозаками, повезли на Шуйскую улицу, в местный следственный изолятор. Артема, заперли в металлическом «стакане», это совсем маленький «боксик» с такой же маленькой лавочкой, рассчитанной на одного человека. Помимо Павлова в машине оказался попутчик лет тридцати, среднего роста и телосложения. Тот сидел на лавочке, как говорится, в гордом одиночестве, угрюмо уставившись в металлический пол. На ямах машину трясло, и Павлов ударялся телом то об одну, то другую стенку своей маленькой клетки. Наконец приехали. Какое-то время стояли перед большими железными воротами, которые вскоре словно челюсти монстра разошлись в разные стороны, а потом захлопнулись за арестантами, поглотив их в своем ненасытном чреве…

Опять ожидание в тесном, очень тесном «боксике», размерами чуть больше того, что в автозаке… Павлов даже не представлял, что такие существуют в современной тюрьме. Размеры метр на метр, стены изнутри обиты железом. Причем его словно пробивали гвоздями по всей площади, и острые края металла поцарапают руки любому, кто вздумает стучаться изнутри. Имеется и лавочка, словно в издевку, потому что на ней невозможно сидеть, даже широко раздвинув ноги, так как колени упрутся в стены с шипами. Артему пришлось стоять на полусогнутых ногах. Эта пыточная чуть не заставила его запаниковать, но он поборол в себе противное чувство страха. Просто стоял и ни о чем не думал. Вспомнились тренировки по каратэ, когда приходилось стоять примерно в такой же позе с закрытыми глазами и медитировать, стараться полностью отключить сознание. Получилось… Крики: «Выходи» не сразу дошли до мозга бывшего каратиста. Он открыл глаза и, полусогнувшись, вышел наружу.

Потом тщательный обыск – раздели догола, заставили присесть, потом нагнуться, раздвинуть ягодицы. Новобранцу все это казалось невероятным унижением, но он понимал, что за невыполнение требований сотрудников его накажут дубинками по спине. А это нехитрое резиновое орудие было в руках у каждого присутствующего на приеме арестованных. Наконец, куда-то повели. В специальной комнате выдали матрац, подушку, одеяло, тарелку, ложку, кружку… И вскоре Артем уже стоял перед одной из камер. Их было много, и они находились по обе стороны длинного и широкого коридора, покрашенного в зеленый цвет. Двери с глазками, обиты железом, и на каждой белой краской выведен номер.

– Руки за спину. Лицом к стене, – прозвучала команда от конвойного.

Открылась тяжелая дверь. Приказ: «Заходи» и дверь сзади закрылась… Теперь Артем был один перед сжившимся коллективом преступников, следящих за каждым его движением или словом в эти первые минуты знакомства…

– Здравствуйте,– негромко произнес новенький.

– Привет, привет.

– Ты откуда такой красивый нарисовался?

– Кто такой и по какой статье?

– Может ты подсадной?

Посыпались вопросы со всех сторон. Артем молча осмотрелся. Камера рассчитана человек на восемь. Прямо – двух ярусный сплошной лежак, слева туалет типа городского, кран для воды. Справа небольшой дюралевый столик для принятия пищи – две лавочки по обе стороны. Вся «мебель» тщательно вмурована в пол. Стены покрашены зеленой краской, но она местами облетела и видна штукатурка. Почерневший от времени когда-то беленый потолок. И какой-то специфический запах, характерный только для камер СИЗО. «Общая жилая площадь…» – эта фраза Павлову запомнилась из какого-то документа по обмену квартиры. Он любил иногда полистать старые фотографии и документы, «…не более двенадцати квадратных метров». С потолка ярко светила лампа дневного света. С нар, так здесь называют места для сна, на новенького смотрели пять пар озорных глаз, таких – же подростков, как и он сам.