Кирилл Вавилон - Спасти внутреннюю Японию

– Какое-то странное ружьё. Так же ведь не должно быть?

– Ну да, не то, которое было в парке. Я подшаманил над ним мальца. Но что у тебя плечо ходит – это плохо, конечно.

– Это почему?

– Ну слабенький ты какой-то. Ладно, наверное, ты молод для ружья. Пошли комиксы листать.

– Так, деда, погоди. Почему слабенький? Ты же знаешь, я занимаюсь.

– Да что-то не заметно. Когда последний раз то тягал свои гантели?

– Ну это, ну когда… ну помнишь, когда ты приходил… А нет, это было не тог…

– Ну вот, всё понятно. Миша, мама твоя говорила за девочку.

– Да черт бы его побрал! Дедушка, ё-маё, да что такое? И ты туда же? Девочка-девочка, да что вы с этой девочкой то? – Он внимательно выслушал мой крик. Пропустил мимо ушей мой запал и как ни в чем не бывало продолжил:

– Тебе надо заниматься больше. Мы готовим для тебя подарок и если ты будешь вот таким, то придётся от него отказаться. К тому же, ты же хочешь стрелять? А если я тебе травматическое принесу или даже винтовку для охоты. Как ты будешь стрелять?

Он меня очень озадачил и, в то же время, расстроил. Я опустил голову вниз и замолчал. Пришлось бросить ружье и вылезать с так называемого тира. Я обиделся на деда, но в то же время понимал, что он это не со зла, что он хочет мне помочь. Удивительно, но на его лице я не заметил никакой вины и в поведении тоже. Неужели он не понимал, что обидел меня? Мы поели, попили чая и листали комиксы. Потом вместе разгадывали кроссворд, а когда стемнело, папа за мной заехал, чтобы забрать домой. Все это время я вёл себя очень позитивно, даже позабыв о своей слабости в руках, но когда мы отъехали от дедушкиного дома, я опять загрустил.

– Ты чего так загрустил?

– Да так, не из-за чего. Просто.

– Ну говори, из-за чего?

– Не бери в голову.

– Из-за девочки, да?

– Папа! Папа!!! Хватит, сколько можно уже? Да сколько можно? Вы меня с этой девочкой уже зае…

– Брр, подумай хорошенько. Ты действительно хочешь сказать это слово?

– Нет, папа.

– Может ты еще покричишь на своего отца?

– Нет, папа…

– Что нужно сказать?

– Извини меня. Ну правда, почему вы все за девочку говорите?

– Потому что мы рады, что у тебя появилась подружка. Разве неясно? Ты ходишь весь такой грустный, тёмный, как туча. Мы очень за тебя переживаем и очень тебя любим, но ты отталкиваешь нас. И мы хотим, чтобы ты хотя бы кого-то принял в свой мир. В свой сложный мир. Не обижайся на нас за нашу любовь.

Когда я приехал домой, то никак не унимался из-за слов деда. Он меня серьёзно подковырнул. Конечно, я не оставил этого просто так, но не оставил только в голове. Я всё так же лежал на кровати и не шевелился, пока бабушка не позвала меня гулять. Мы вышли, остановились как обычно, между двумя домами, заехали в самую гущу листьев, и я принялся ждать Надю.

– Здравствуйте, Лариса Петровна.

– Здравствуйте, Любовь Алексеевна. Как ваши дела? Как внук?

– Да как-то потихоньку, а ваши как? Чем сейчас занимаетесь?

– Да вот рассаду решила ….

Пропустим, это не интересно. К нам подъехала женщина с внуком, он также был в коляске. Она иногда подходит общаться с бабушкой. Эта женщина её возраста, но волосы седые, лицо и руки в морщинах. Кожа пожелтела и свисает с щек. У меня всегда складывалось ощущение, что если за эти щеки потянуть, то они оттянутся и отлетят ей в лицо. Они мне напоминали потяганную резину. В этот день она приехала со своим внуком, который сидел за ней в коляске и пытался увидеть меня между её ног. Я непроизвольно кривил лицо и мечтал убежать. Мне надоело смотреть на его стеснение и неописуемый интерес. Его физиономия кривилась, морщилась и неприятно моргала. Во всех его действиях я видел эти неприятности. Спустя некоторое время, я подманил его пальцем.

– П-п-п-при-в-в-в-ет.

– Привет. Как тебя звать?

– В-в-в-а-а-а…

– Вася?

– Н-н-е-т. Ва-а-а-а-а…

– Ваня?

– Ва-а-а-а-а-л-е-е-е-н-тин.

– Какое идиотское имя.

– Спа-а-а-а-сибо.

– Прежде, чем ты протянешь свой вопрос, я лучше сам скажу. Меня Мишей звать. Почему ты на коляске?

– Па-па-па-па…

– Болеешь чем-то?

– Па-а-а-д-а-ж-д-и. Я б-б-б-б-б-б-б-б-б… – Видимо он сдался в попытках что-то выговорить и махнул головой.

– Я тоже вот, родился таким. Давно ты в этих краях? Я тебя раньше не видел, только бабушку твою.

– Все-е-е-г-д-а. У ме-ня сто-о-о-лько бо-о-о-лячек, что я и-и-их могу пере-чи-и-и-слять вечно-о-о-сть. Я за-и-и-каюсь, как ви-и-и-и-и-и…

– Да, вижу. Сколько тебе лет, Ва-а-а-а-а-л-е-е-н-тин? – Его лицо сморщилось, он медленно протянул руку к своей щеке и опёрся глазом о большой палец. Видимо, он так грустит, и я его этим обидел.