Ирина Боброва - Гиблое место

– Ага. Прямо из института радиохимии и сразу вглубь, – усмехнулся я.

– Да нет, не знаю! Не так. Ты всё не так понял, давай, начну сначала. Так вот, существуют три основных изотопа урана…

Дальше я не слушал, думая о своём. Ботаник – он и в Африке ботаник, а вот я думаю так: гипотезы, конечно, интересно, но истина, как всегда, где-то рядом, где-то между этими гипотезами. Краем уха слышал, что Петро уже разглагольствует по поводу самопроизвольной трансмутации изотопов урана-238 в уран-235…

– А что, если предположить, что деревья гинго – а они существуют здесь порядка тридцати миллионов лет, а вообще первые гинго появились ещё в пермском периоде – постепенно создали нечто вроде проторазума? Разума, который не создаёт орудий, не делает машин… а, впрочем, нет. Машины он делает. Наш Топотун или страж, к примеру. Хотя машиной его вряд ли назовёшь. Скорее биологический организм, запрограммированный на ликвидацию любой потенциальной угрозы. Ведь смотри, как ловко он действовал! Следил, выслеживал, когда нужно, просто пугал. Причём, если принималось решение уничтожить, то шансов уйти у жертвы не было совсем – как это случилось с двумя экспедициями в начале шестидесятых. И что особенно интересно – страж разбирается в психологии человека…

– Ага! Ещё в анатомии человека, – вставил реплику. Ботаник не понял подначки:

– Точно, и в физиологии. Причём отлично разбирается. Так вот, к чему я веду… Возможно, все эти вот, так сказать, чуди – это искусственно выращенные биологические объекты, что-то типа биороботов с фантастически гибкой программой. Можно сказать, это глаза и уши проторазума, а также органы воздействия на нашу человеческую цивилизацию…

– Ботаник, а ты фантастику не пробовал писать? Кажется, в науке тебе делать нечего, тебе в ней места мало.

– Наука без фантазии мертва! – воскликнул Петро и обиженно засопел.

– Петрух, ты обиделся, что ли? Не, ну ты сам-то себя послушал бы! Ты знаешь, что, по-твоему, выходит? Что люди – вообще биороботы, искусственно выращенные глаза и уши проторазума. Бред! Я скорее в ребро Адама поверю или в космических пришельцев, чем в этот бред! Старик Дарвин про обезьян всё рассказал, и на этом закончим!

– Знаешь, ваш городской снобизм… – начал комсомолец семидесятых, но я перебил его, продолжив фразу:

– …не возьмёшь никаким деревенским пафосом…

Видимо, у ботаника сдали нервы. Он топнул ногой и с криком «Тут открытие эпохального значения, а у тебя всё шуточки!» провалился в водомоину…

Открытия «эпохального характера», как выразился мой заучка-друг, не получилось. Пал Палыч, вздыхая, сообщил, что пустоты под Чёрной горкой пропали, следующие съёмки не зафиксировали ничего вообще. Урана тоже не было. Но Николай Николаевич всё равно прибрал эту территорию к рукам.

– Сегодня пропали, завтра появятся. Не в первый раз и не в последний, так что забираем, а до лучших времён пока заповедник узаконим. Кстати, чтобы народ не лез самовольно, на добровольной основе посещения откроем – экскурсии в пробный коммунизм.

Ещё он забрал в Москву директора, и теперь на его месте сидел я – исполняющим обязанности, что мне очень не нравилось. Ещё не нравилось смотреть на пустой секретарский стол. Аллочка улетела вместе с шефом в Москву, а я не мог заставить себя взять кого-то другого вместо неё. Каждый день, поливая Аллочкину пальму, грустно улыбался: улетела моя птичка-синичка… Но вернётся, обязательно вернётся!

За день до отъезда я сделал Аллочке предложение. Спонтанно и совершенно по-глупому. Она растерялась, не ожидала этого. Да я и сам от себя не ожидал, но так получилось. Не знаю, что меня толкнуло на такие чудачества, наверное, не зря плясал шаманские танцы на берегу озера. Так вот, за день до отъезда я ворвался в кабинет с криком:

– Пал Палыч, тут такое дело… – и испугал секретаршу.

Она от неожиданности выронила из рук хрустальный графин, в который собиралась налить воды. Будто замедлилось время и я, глядя, как графин летит к полу, как рассыпается мелким крошевом осколков, как осколки разлетаются по кабинету, вдруг вспомнил свой навязчивый, изрядно поднадоевший сон, в котором видел идеальную женщину. «Надо же, никогда бы не подумал, что сон вещий», – мелькнуло в голове и, поймав себя на этой мысли, я посмотрел на Аллочку. Она едва не плакала, глядя на стекло, хотя, на мой взгляд, расстраиваться из-за какой-то посудины вовсе не стоило. Поражаясь собственной бесшабашности, разулся. Глаза миниатюрной секретарши, и без того большие, округлились, заняв едва ли не пол-лица. А я, балансируя туфлями, пошёл по стеклу. Шаг, другой, третий… Больно, блин… До Аллочки я уже дотанцевал, то и дело подпрыгивая и потряхивая ногами. Она даже не возмутилась – до такой степени растерялась! – только в глазах плескалось сомнение: вызывать бригаду санитаров для транспортировки сбрендившего сотрудника в психбольницу или подождать – может, сам успокоится?