– Стойте! – ринулся за ними майор Сундуков, тщась попасть в смутный просвет между столиками. – Мы даже контракт ещё не подписали! Я запрещаю этот адюльтер!
Скрыбочкин не стал ввязываться в препирательства, лишь выговорил сквозь зубы:
– Чем зазря напрашиваться на неприятности, нечаянный челувек, лучше веди себя правильно, без ужимков!
После чего свалил майора досадливым ударом в ухо.
Чувствуя в себе разлад и неопределённость, Сундуков подполз за помощью к затаившемуся на улице чернокожему капитану.
– Это произвол! – прокричал он срывающимся от возмущения голосом и мучительно стараясь придать своему телу максимальную убедительность. – На моих глазах непотребность и беззаконие! На ваших глазах! С моей непосредственной женой, с этой шельмой! Ни в одной стране такое не должно допускаться! Вызовите полицию, я требую защиты своих законных прав и обязанностей!
– Никто не придёт, – прозвучало в ответ.
– Почему?
– Я же предупреждал: это зомби, его пули не берут, – торопливо прошептал капитан, ощущая, как в его сердце железными кулаками стучится страх. И, не желая умереть на месте от недостойного чувства, скорым шагом пустился наутёк.
***
Держась за руки, Скрыбочкин и его спутница двигались расфокусированными шагами по улицам в мягком свете луны, звёзд и фонарей. Луна и звёзды были далеки и равнодушны, а фонари бежали следом за тесной парочкой, наперебой пожирая их двуединую тень. Впрочем, тень отрастала снова – ровно с той же скоростью, с какой её пожирали фонари, отчего размеры тени оставались безубыточными.
По дороге Анжелика покусывала Скрыбочкину туго набрякшую мочку уха и притворно артачилась:
– Ах, все мужчины такие ветреники! Наша встреча для вас – наверняка ничего особенного: одна среди тысяч. Ну признайтесь же, признайтесь честно!
Скрыбочкин признавался, со скромным видом склонив голову и безыскусственно отводя взгляд:
– Честно! Неправда твоя, красотуля! Я сразу – как глянул на твои коленки кровосочные – дак меня точно горячим колом в сердце штырнуло: теперь среди всего женского полу ты единственная мне взапомнишься, покамест я буду ходить живыми ногами по белу свету. Не нуждаться в тебе – это свыше моих челувеческих возможностей!
– Мне нравится вас слушать, но вы, наверное, говорите всё это ради красного словца, – хихикала Анжелика, показывая аккуратные перламутровые зубы и просачиваясь туманисто-мечтательным взором сквозь своего спутника, словно он являлся увеличительной линзой для распознавания не только близкозвёздных окрестностей, но и более далёких миров, среди которых может получать безнаказанные удовольствия любая женщина свободной воли.
– Красное словцо – всему начало, – напористо намекал Скрыбочкин. – А што дальше промыслится – дак то едино от нас двоих зависит, больше ни от кого. Потому любая словесность рано или поздно оказуется недостатошной, надобно же когда-нито и к действию приступать!
Она не унималась:
– Но я не могу так сразу, я приличная дама. Давайте сначала сходим в кино.
Даже если б в Анжелике с первого взгляда не угадывалась способность без следа пожирать имена мужчин, взамен перелицовывая страсти своих партнёров в более яркие цвета, бурно сгорающие и бездымные, то и всего остального, выявлявшегося беглой ощупью, Скрыбочкину было бы вполне достаточно. Потому он не задумывался о выражениях, а с потерянной головой влажно дышал ей в шею, жевал верхнюю часть её блузки и возбуждённо всхлипывал:
– В кино далеко отсюдова идтить. Хучь я, конешно, и не против, но – после, после… Шкуру крокодиловую хочешь?
– О, хочу, конечно!
– Будет тебе. Подарю. Как раз пригодится на чемодан для дороги… Вообще не так дорог подарок, как дорога любовь – энто не зря говорится в пословице, ты счас наглядно удостоверишься. Будет промежду нами красота в полном блеске.
– А вы странный. Ни на кого не похожий.
– Это да: непохожий, спорить не стану.
– Вы меня настолько невероятно взволновали, что сердце едва не выскакивает из груди. Вот, потрогайте, как оно сумасшедше колотится… Чувствуете?
– Ой, мамочка моя, чувствую! Просто бес его знает, до какой степени хорошо чувствую! Счас в обморок упаду и не встану!
– Нет, вы не падайте. Даже не вздумайте, я ведь вижу вас совсем другим, не разочаровывайте меня.
– Ладно, не буду падать, раз нельзя.
– Просто прелесть, какой вы брутальный!
– Не знаю, каковым кажуся со стороны, однак для тебя, красуня, – готовый хучь груздем в кузов залезть!
Читать дальше