Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 1

Однажды Кеша затащил меня в ночную сауну, где собирались его друзья-приятели. Наше появление, кроме ожидаемых приветствий, вызвало некий ажиотаж. Присутствующие самцы, уже слегка под «кайфом», наперебой предлагали мне присесть, выкурить «косячок», побаловаться водочкой, попарить косточки, поплавать в бассейне, полежать на кушетке и даже «дать джазу по-быстрому». Невозможно было реагировать на это серьезно, потому что телодвижения и звукоподача моментально вызвали у меня ассоциации с игривыми четвероногими. Всем известно, что собака, возжелавшая развлечься, поднимает переднюю лапу или делает игровой поклон, подносит предметы, с которыми ей хочется поиграть или прыгает вокруг, при этом зачастую стараясь привлечь внимание лаем. Весь спектр заигрываний был к моим услугам. Но самки! Прожигая во мне огненными взорами немилосердные дыры, присутствующие в количестве двух дамы моментально приняли враждебный вид: нарочито подтянутые позы, грудь колесом, хищный прищур, нервные покачивания ногой, перекошенные щели ртов, злобно обнажающие оскал, и рычащие звуки комментариев. Как есть – собачья стая. Мне до крайности стало весело! Чтобы прекратить поток злобно-игривого внимания к собственной персоне, пришлось буквально по-собачьи демонстрировать покорно-трусливые условные сигналы. Спрятавшись за спину Иннокентия, я поспешно отводила едва наметившиеся взгляды, втянула голову в плечи и даже пригнула колени. На вопросы отвечала едва слышным плаксивым кряхтением и выбрала для посадки самый дальний и незаметный угол. То, что я не из их стаи, было понятно всем, но вот показывать змеиное жало было бы непростительной ошибкой. Терпение, к слову сказать, – великий инструмент в деле препарирования чужих душ, а инстинкт исследователя и привел меня в самое жерло кузницы затейливого маргинального увеселения.

Притупив бдительность на мой счет, достопочтенная публика предалась разгулу и разврату, как и положено. Оказалось, что две настороженные самки, кроме естественного желания быть истинными королевами бала, наперебой добивались сексуального внимания одного и того же мужчины, – добротно вытесанного крепыша невеликого роста и смазливого вида. Наблюдать их позиционный поединок стоило десяти походов во второсортный театр на третьесортную постановку. Борьба за благосклонность альфа-самца усугублялась разницей в возрасте, габаритах и весовых категориях банных нимф. Матерая, рыжекудрая и пышнотелая наяда явно превосходила свою чернокудрую и тонконогую сирену в опыте и циничной разухабистости. Но молодая соперница была свежее, проворней и хитрее. Так они и сражались несколько раундов подряд с едва прикрытой простынями грудью и сальными взглядами наперевес. Похабные шуточки и подначивания зрителей укрепляли боевой дух воительниц, а недвусмысленные намеки и разнузданные ласки присутствующих самцов поднимали рейтинг презентабельности охочих дам. Через несколько бутылок водки и пяток «косячков» примы компании уже исполняли стриптиз на длинном деревянном столе под дружный гогот, свист и улюлюканье благодарных зрителей.

Что стало последней каплей – кто знает, но неминуемое лобовое столкновение настигло разгоряченных подружек прямо посреди исполнения доморощенной сальсы. Невозможно описать начавшийся кавардак из воплей, ругательств, проклятий, судорожного мелькания рук и ног, наливающихся синяков и проступающих шишек, ошметков вырванных волос, зияющих кровью царапин и укусов. Оторопелые мужчины, выдержав положенную паузу, кинулись разнимать клубок голых тел. Все, кроме альфа-самца. И тут молодая соперница гневно выплюнула:

– Да что ты за мать такая! Ну, поимел он тебя по пьяни, чего ты лезешь в мою жизнь?! Это мой мужчина! Дура, ненавижу тебя!

Меньше всего я могла себе представить такую подоплеку банного акта нескончаемого спектакля под названием «Жизнь». Испытанное моральное потрясение было таким огромным, что, оказав посильную первую помощь, как единственная оставшаяся в строю женщина, я гневно отпела альфа-самца за моральное разложение, попутно расплющив присутствующих уничтожающим катком сарказма. После такого демарша в меня полетели увесистые комья брани и указания маршрута предлагаемых дальнейших передвижений, в том числе (а как же иначе) и от увечных афродит. Ясно, иноверцам не место в плотных рядах адептов. Оставалось одно – покинуть сауну гордо и с достоинством. При поддержке Кеши.

Как-то раз я была приглашена в гости с соизволением прихватить спутника. За приличным праздничным столом у моей подруги Иннокентий непристойно залпом употреблял изысканный коньяк, радостно заедая его шпротами, которые ловко вылавливал руками, почавкивал и отпускал каверзные комментарии. Когда гости именинницы обрели дар речи и вернули в человеческое положение глаза листохвостых гекконов, меня вежливо этапировали на кухню. Разгоряченные праведным гневом друзья провели серию жалящих ударов типа американского левого джеба для выведения противника, то есть меня, из устойчивого морального положения, а потом и добили мощным апперкотом, вежливо, но настойчиво выдворив вместе с незадачливым кавалером за пределы ринга, то есть из квартиры. Однако, открытием стали нарочитый снобизм и классовая нетерпимость таких обычно доброжелательных и благорасположенных товарищей.