Ирина Бехталь - Очень приятно, Ниагара. Том 2

Народ сидел, стоял, лежал на полу, кроватях, подоконнике, не испытывая неловкости или неудобства. Было так уютно и радостно, словно мы знали друг друга много лет, давно не виделись, а потому очень соскучились. Мой коллега особо ревниво опекал Ниночку, оказывал ей явные и недвусмысленные знаки внимания. Ближе к полуночи гости стали расходиться по номерам, собираясь отдохнуть перед трудовой вахтой нового дня. Сослуживец, переименованный в Вано, с заговорщическим видом вытащил меня в коридор.

– Ниги, дорогая, ты всегда меня понимала, как никто, – залебезил он, – выручи, не дай погибнуть великому чувству.

– Я догадываюсь, о чем ты. Это ваше с Ниной дело, вы взрослые люди. Но куда я должна деться? Твое великое чувство, повторяемое на моей памяти уже неоднократно, должно стоить мне бессонной ночевки в коридоре?

– Ни в коем случае. Наоборот, предлагаю тебе сон в комфортной обстановке, располагающей к отдыху. Моя кровать ничуть не хуже твоей, а Иванушка уже крепко спит. Нигуша, милая, не губи, чего тебе стоит? А я раненько утром прибегу, мы с тобой поменяемся местами. Давай, а?

– Хитро вы придумали, мой подвыпивший друг! А твой дальневосточный сосед в заговоре тоже участвует?

– Нет, конечно, помилуй Бог! Но он же ничего и не узнает. После длительного перелета, да трудного дня, да стакана шампанского. Я ему и предлагать бы не стал. Правильный он какой-то! Романтик!

– А ты неправильный! Импульсивный и несдержанный! Ну, что с тобой делать? И как к этому Нина отнесется?

– Ниги, ты настоящий друг, – тараторил Вано, почувствовав слабину в моей обороне, – Нинуля, как я понял, весьма не против. Буду должен тебе… Чего ты хочешь?

– Хочу спать в своей кровати, без переездов, я устала.

– Ты же уже согласилась! Не упрямься. Давай: душ, переодевание и нанесение ночного крема. Жду тебя прямо здесь! Ты – лучшая! – рвущийся к подвигам любовник нежно подталкивал меня к двери номера, не забывая инструктировать, – у тебя ровно пятнадцать минут, больше не выдержу.

– Ха! И что будет – лопнешь?

– Ниги, иди, осталось четырнадцать с половиной минут. Если опоздаешь, случится непоправимое. Оно тебе не понравится.

На всякий случай я все-таки осведомилась у Нины о ее планах на ночь и взглядах на командировочные романы. Не хотелось бы становиться соучастником некрасивой истории. Ну, коль обе стороны согласны, так и Бог с ними. Уже глаза слипаются.

При свете луны в номере дубль-Ван я кое-как разобрала кровать моего затейника-сослуживца, скинула халат на спинку стула и моментально провалилась в крепкий сон, едва голова коснулась подушки.

Рано утром, когда небо только начало сереть, взъерошенный и светящийся от счастья Вано прокрался в собственный номер и зажал мне пальцами нос, получив в ответ локтем под дых. Доброе начало дня. Оставалось лишь вернуться в номер, привести себя в порядок, выпить кофе с оживленно болтающей глупости Ниночкой и отправиться на работу.

Чтобы не чувствовать себя вечером третьей лишней в собственном комнате, я предложила Вано приобрести по дороге в гостиницу необходимые продукты и дружно поужинать вчетвером в дубль-Ван. Возражений не было, ни у нас, ни у наших соседей. Дальнереченский друг в этот вечер был как-то особенно задумчив, смеялся сдержанно и постоянно кидал на меня грустные взгляды. Я не выдержала:

– Иванушка, ты, наверное, на работе сильно устал, а мы тут затеялись с ужином, мешаем, шумим.

– Нет-нет, напротив, я очень рад, что мы вместе. Это было замечательное предложение. Просто я не выспался. Уснуть не мог.

– Как не мог уснуть? – откликнулись мы с Вано в один голос, правда, каждый со своей интонацией.

– А ты мог бы уснуть рядом с такой женщиной? – обратился наш собеседник к моему сослуживцу.

– Я? Ну… я ведь… я ее давно знаю. Тьфу-ты, – досадливо оборвал сам себя ночной казанова.

Не знаю, какие чувства владели в этот момент каждым из компании, но мне было до крайности неловко и стыдно. Пока я сладко спала, набираясь сил, вокруг меня продолжалась жизнь, радостная или томительная, счастливая или тягостная. Но из нас четверых только Ваня был заложником чужого коварства или сострадания. В полном молчании я собрала со стола остатки еды и вымыла посуду. Не поднимая головы, подошла к входной двери, обернулась и тихо сказала:

– Ванечка, прости меня, пожалуйста.

В тот момент, когда моя рука уже открывала номер дубль-Ни, сзади раздались торопливые шаги. Теплая ладонь легла мне на плечо.