Борис Юрьев - Во времена Николая III

– Далеко не унесут.

– И это правда, – согласился Виктор Иванович.

– Да и от кого мне закрываться? Ценностей я не имею,– пораздумав, он сказал,– всё же прислушаюсь к вашему совету и закроюсь после вашего ухода.

Хозяин квартиры предложил гостям выпить чаю.

– Чай не водка, много не выпьешь,– пошутил Виктор Иванович.

Ярослав Дементьевич слышал анекдотическую фразу лет двадцать назад и остался глух к ней, не считая нужным ее комментировать.

– Странно, что вы не смеетесь,– удивился Виктор Иванович.– Вот Семён Михайлович понимает шутки, а вы нет.

Профессор склонил голову, как бы прислушиваясь, и стараясь вникнуть в суть сказанного. На последнем банкете он слышал этот анекдотичный афоризм с бородой из уст директора и изумился, что присутствующий Семён Михайлович в ответ громко захохотал и, накренившись, чуть не упал на пол, еле-еле устояв на ногах. Когда, набившая оскомину фраза, прозвучала вторично, Сема, увлекшись разговором с соседом, не услышал директора. Пришлось ее повторить, тронув за рукав человека, понимающего шутки, и не зря. Подчиненный откликнулся оглушительным смехом и покосился туловищем в бок. Ярослав Дементьевич не был в восторге от действий Семена Михайловича, так же, как и от анекдота. Он мог только посочувствовать Виктору Ивановичу, который не слышал вопроса, стоящего рядом сотрудника, адресовавшего вопрос к своему руководителю лаборатории, после того как он, пошатнувшись, оправился и принял вертикальное положение.

– Вам нравится анекдот с бородой?– поинтересовался сотрудник лаборатории.

– Дело не в анекдоте,– ответил шеф,– я и в третий раз засмеюсь, услышав его из уст директора. Из уст директора, а не кого-либо. В «Горе от ума« ясно сказано: «а он и в третий раз также точно». Помните, что лесть должна быть махровой и ярко выраженной, чтобы тот, к кому она обращена, не сомневался, что это именно лесть, а не нечто иное и не имеет адресата.

Ярослав Дементьевич, слушавший задушевную беседу сотрудников, собирающихся продолжать работать в институте, стал подумывать о том, что и ему следует начать правильно воспринимать шутки директора.

Виктор Иванович присел на предложенный стул. Привыкнув чувствовать себя председателем собрания, он и здесь, восседая между хозяином и аспирантом за накрытым столом и вкушая чай с бутербродами, затронул интересующую его тему. Ему не давали покоя ордена Ярослава Дементьевича.

– Расскажите,– обратился он к профессору,– за что вы получили ордена Ленина?

– За хлопок,– коротко ответил Ярослав Дементьевич.– Всю жизнь я занимаюсь исключительно хлопком и пропах им.

Виктор Иванович принюхался, но кроме запаха спелых фруктов, привезенных из Средней Азии, ничего не учуял. Он взял большую гроздь винограда со стола и углубился в процесс поедания. Абдуло со знанием дела сообщил, что белый с желтым оттенком виноград принадлежит к сорту «бычье сердце», ценящийся тем, что в каждой виноградинке имеется всего лишь одна косточка, а в других коробках, стоящих на кухне, лежит черный виноград без косточек. С виноградом было все ясно. Разговор о хлопке продолжал интересовать директора.

– Я понимаю, что каждый орден Ленина дорог, но скажите, вручение какого ордена запомнилось в наибольшей степени?– спросил Виктор Иванович.

– Вероятно орден, полученный вместо Ленинской премии. К Ленинской премии прилагается орден Ленина, но удалось получить только его. Наша команда вывела тонковолокнистый хлопок. Прилетевшему в Таджикистан Хрущеву показали опытное поле с новой продукцией. Генеральный секретарь умел восторгаться не только заокеанской кукурузой, но и достижениями, полученными внутри страны. Увидев длинное, тонкое, шелковистое волокно, он сказал, чтобы немедленно представили материалы в комитет по присуждению Ленинских премий. Мы в темпе оформили документы, но наши потуги оказались тщетными. Хрущева вскоре сняли, а у нового руководства страны появились другие приоритеты и премию мы не успели получить. За выведение тонковолокнистого хлопка я получил орден Ленина без Ленинской премии.

Повздыхав, гость продолжил вкушать виноград, подумывая о полноценном обеде. К сухомятке он не привык. Увлекаться бутербродами и перебивать аппетит тоже не стоило. В воображении привлекательными показались клубы пара, подымающиеся в ресторане над картошкой, лежащей рядом с жарким. Не лишним была и тарелка с супом, подумал он, вспомнив о язве желудка.