Дмитрий Шишкин - За холмом

– Как вы тут? – подчёркнуто покровительственным тоном спросил франт.

– Благодаря заботам мудрейших и знатнейших старейшин, наши дела идут прекрасно, трудимся на благо нашего вечного общества! – ласково вылил ушат липкого словесного мёда редактор.

Бегемотик, преобразившийся с момента входа в это здание в точную, но уменьшенную копию своего гиперважного папаши, по-хозяйски прошёлся по кабинету, оглядывая стены, мебель, потолок так, будто собирался это всё купить и искал какие-то шероховатости и скрытые дефекты.

– Так-так-так… – задумчиво, но очень чётко сказал он.

Редактор вжал и без того не особо выдающуюся голову в плечи. Видимо, он подозревал, что «так-так-так» на самом деле означает, что что-то не так.

– Трудимся, значит… – Бегемотик продолжал напускать чиновничьего пустого бреда, призванного подчеркнуть его статус и продемонстрировать, что голова его каждый момент забита важнейшими мыслями о процветании не только этого конкретного предприятия страны, но и всех остальных, вместе взятых и каждого по отдельности.

Редактор вежливо, но многозначительно вздохнул (не исключено, что именно так здесь выпрашивали себе прибавку к жалованью).

– Ну ладно, времени у нас мало: дела, дела… Зовите репортёров.

– Сей момент! – серый маленький человек не только сказал это по-лакейски, но так же и двинулся к двери – спиной, не теряя из виду важного сына важного человека.

Когда он вышел, мужчина вполголоса обратился к сыну члена Совета:

– А ты или твой отец – владельцы газеты, получается?

– Нет. Не совсем. Газету финансирует Совет. И чтобы не было разногласий никаких, обид всяких, после того как две газеты объединили в одну, решили так: в газете будет двенадцать страниц, по числу членов Совета. И каждый из членов Совета курирует одну из полос – так эти газетчики страницы почему-то называют, ну и нас приучили. То есть куратор распоряжается, какие туда поставить новости и статьи. Эти двенадцать полос по очереди меняются, опять же, чтобы соблюсти равенство: если у тебя на этой неделе была первая страница, значит, на следующей неделе будет вторая, а тот, у кого была двенадцатая, получит первую.

– Понятно: свобода, равенство, братство!

– Ты юродствуешь, я читал про Великую французскую революцию. Но, как ни удивительно, ты прав, все три лозунга для Совета подойдут. Но только для Совета.

– Получается, у газеты двенадцать главных редакторов? Каждый – над одной страницей, а этот редактор не совсем и главный?

– Получается, так. Но кто-то же должен вычитывать тексты, слова там грамотные ставить, руководить журналистами, всеми этими техническими сотрудниками…

«Как, должно быть, трудно ему жить, если двенадцать начальников, да ещё и их отпрыски!» – подумал путешественник и немного проникся к серому жалостью. В банке у него самого было в общей сложности пять начальников, но не параллельно, а все по вертикали. Бардака, конечно, тоже хватало, но хотя бы понятно было, какая из дурацких идей – главная. А этому вообще не позавидуешь. Вслух он сказал:

– М-м-м, разумно-разумно!

«Я, кажется, начинаю интегрироваться в их общество!» – мелькнула вновь шальная мысль, но путешественник её прогнал, махнув рукой перед носом, будто эта мысль была мухой.

– А как же читатели? Нравится им газета, покупают? – продолжил он задавать неуместные вопросы.

– Читателям нравится! – и хотя говорил сын члена Совета всё тем же отсутствующим начальственным голосом, в этот раз, как показалось путешественнику, промелькнули нотки не то сарказма, не то издёвки. – Потому что читатели – это и есть члены Совета, а также те, кому потом они передают газеты почитать.

– Не понял… Тираж газеты – двенадцать экземпляров?

– Почему двенадцать? Тринадцать! Один же – в архив. А зачем больше печатать? Раньше были тиражи массовые, когда две газеты было – они между собой так как бы состязались. От этого были одни проблемы, потому что, гоняясь за дешёвой популярностью у широких слоёв, ничего не значащих для государства, они забывали об интересах тех, кто, собственно, государством управляет. Да и потом, большой расход бумаги, краски, а это всё добывается у нас с большим трудом. Кучу людей приходилось кормить в типографиях, распространителей. Мы это всё оптимизировали. Двенадцать начальников – двенадцать читателей. Все очень довольны.

– Мудро! – в этот раз мужчина восхитился почти искренне, а Бегемотик в ответ торжествующе хмыкнул, мол, «ещё бы!».