Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— А где эмир? — спросил я у него.

— Наверху с конем.

— Вот ружье. Садись на этого Лиса. Он твой.

Я отдал ему ружье шейха и поскакал наверх, к пещере.

— Уже обернулись, мистер? О! А! Как прошло дельце?

— Хорошо! Хорошо! Но у нас нет времени, нас преследуют. Скачите изо всех сил вниз, сэр, там вас ждет лошадь.

— Преследуют! Отлично! Что, лошадь? Ах! Хорошо!

Он поскакал с горы. Я отвязал вороного и повел его вниз. Это заняло больше времени, чем мне хотелось, и когда я оказался внизу, все уже сидели верхом, а Халеф держал двух на привязи.

— Слишком поздно, эфенди, — сказал Мохаммед Эмин, — посмотри!

Всадника, преследовавшего нас, уже было видно. Я пригляделся и узнал в нем моего парня.

— Видите, кто это? — спросил я.

— Да, сиди, — отозвался Халеф. — Это вчерашний джиаф.

— Это беббе, и он предал нас. Подпустим его — и он наш.

— А если другие приедут?

— Так быстро у них не получится. Сэр Дэвид! Мы скачем вперед и берем его в клещи. Если он захочет стрелять, мы выбиваем у него оружие из рук.

— Отлично, мистер!

Тут беббе исчез за следующим поворотом дороги, и мы покинули наше укрытие. Когда мы подъехали к этому повороту, то оказались на пятьдесят шагов ближе. Он услышал нас и обернулся. Беббе так испугался, что непроизвольно остановил лошадь. Прежде чем он опомнился, мы окружили его.

Он рванулся за ножом. Я перехватил его руку и сжал ее так, что он выронил оружие. А пока Линдсей забирал у него копье, я перерезал ремень, на котором висело его ружье, и оно упало. Он был разоружен, и его лошадь уже скакала с нашими в одном строю. Так распорядилась судьба.

Мы значительно продвинулись на юг, и когда отъехали на приличное расстояние, сбавили темп, Алло выехал вперед указывать дорогу.

— Что делать с этим парнем, мистер? — спросил Линдсей.

— Наказать!

— Да уж, лжеджиаф! Как накажем?

— Не знаю, посоветуемся.

— О, верхняя палата, нижняя палата! А как вы освободили хаддединов?

Я вкратце поведал ему эту историю. Когда я уже заканчивал свой рассказ о том, как обезоружил часового у лошадей, мне вдруг ударило в голову:

— О! Что я наделал!

— Что такое, мистер? Ведь все хорошо!

— Я в спешке забыл забрать своего пса!

— Какая неприятность! Но он сам прибежит!

— Да нет, он, наверное, погиб и часовой тоже.

— Почему погиб?

— Потому что если его побеспокоить или угрожать ему, он вцепится человеку, которого он охраняет, в горло. А потом беббе его, конечно, застрелит.

Я бы вернулся ради него, но был уверен, что его нет в живых! О потере верной и умной собаки погоревал и Халеф. Я провел несколько полуденных часов в унынии. Вечером мы сделали остановку и только тогда связали беббе. Несмотря на спешку, у Халефа нашлось время нагрузить на пустую лошадь убитого козла, так что едой мы были обеспечены.

После еды пленный был допрошен. До сих пор он не произнес ни слова. Пока он терпеливо сносил все, что с ним происходит, потому как надеялся, что свои вот-вот его освободят.

— Послушай, человек, — начал я допрос, — ты кто, джиаф или беббе?

Он молчал.

— Отвечай на вопрос!

Он и глазом не повел.

— Халеф, сними тюрбан и срежь-ка ему прядь волос!

Это самое большое оскорбление, какое только можно нанести курду и мусульманину вообще. Когда Халеф с ножом в правой руке подошел слева к нему, тот взмолился:

— Господин, не трогай волосы! Я отвечу!

— Хорошо! К какому племени ты относишься?

— К беббе.

— Вчера ты солгал нам!

— Врагам нельзя говорить правду.

— Ты просто негодяй. Кроме того, ты клялся бородой Пророка.

— Клятва, данная неверному, не считается таковой.

— Ты давал ее и правоверным, их четверо среди нас.

— Это меня не касается.

— И потом, ты назвал меня глупцом!

— Это ложь, господин!

— Ты говорил, что мы все глупцы, а я — самый главный. Я слышал это собственными ушами за лагерем, когда вы резали грибы. Я все слышал, а потом я похитил ваших пленников и лошадей. Так что ты мог видеть, насколько я глуп.

— Прости, господин!

— Мне нечего тебе прощать, ибо слово из твоего рта не оскорбит эмира из Франкистана. Вчера я освободил тебя, хотя ты не заслуживал этого. Сегодня ты снова в моих руках. Кто из нас умнее? Ты ведь брат шейха Газаля Габойи?

— Нет.

— Хаджи Халеф, отрежь ему прядь волос!

Это помогло.

— Кто тебе сказал, что я брат шейха?

— Один из тех, кто тебя знает.

— Тогда скажи, какой выкуп тебе нужен?

— Вы хотели получить за них, — я показал на хаддединов, — деньги, вы, курды. Я же не прошу никакого выкупа, ибо я христианин. Я поймал тебя только для того, чтобы показать, что у нас больше ума, мужества и чести, чем вы думаете. Кто сегодня первым заметил, что пленники сбежали?