Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— Принесите мне мое оружие, — попросил я; затем сложил свою одежду, взял нож и поплыл.

Калади последовал за мною незамедлительно. Он был превосходнейший пловец и постоянно держался близ меня. Чем ближе подкрадывались мы к врагу, тем осторожнее становились. Опасаясь, как бы нас не заметили, мы держались глубоко в воде, что, естественно, затрудняло плавание, и все же мы счастливо достигли борта джонки. Двое находившиеся в джонке, стояли у борта, обращенного к берегу, и потому нас не заметили. С одного из бортов свисал канат, почти касаясь воды привязанным к нему ведром. Я зажал нож зубами, схватил канат и стал карабкаться вверх. Едва я забрался на борт, подъем начал Калади. Мы постояли некоторое время на палубе, обратившись в слух. Абсолютно точно — на борту, кроме тех двоих, никого нет. Мы могли приступать.

— Вперед, Калади!

Подобно тени проскользнул сингалец, не слышимый и не видимый никем, кроме меня. В следующее мгновение он очутился около стоящих на палубе и, схватив одного левой рукой за волосы, правой вонзил ему нож меж лопаток настолько глубоко, что острая сталь прошла сквозь сердце.

Издав лишь тихий стон, тот упал. Второго человека пленил я, но у меня были причины его не убивать.

— Веревки! — крикнул я Калади.

Тот произвел мгновенное обследование, быстро обнаружил их, после чего мы связали нашего пленника; я приставил нож к его груди.

— Ты понимаешь малайский, Калади?

— Немного, сиди.

— Спроси его, есть ли еще кто-либо на борту!

— Нет, — ответил пленный.

— Сколько человек сошло на берег?

— Двадцать три.

— Хорошо, поставь его к мачте и привяжи покрепче.

Я подошел к сигнальному ящику, достал оттуда желтый фонарь, зажег фитиль и повесил на флагштоке. Знак был замечен, и яхта подошла, чтобы встать с «Хай-ян це» борт о борт.

— All right? — спросил Раффли.

— Все отлично, сэр. Заходите сюда, а яхте стоит пока отплыть, чтобы ее не заметили раньше времени.

Я передал управление Раффли. Тот распорядился переправить с яхты еще двух мужчин. Теперь нас было пятеро, тогда как бандитов было двадцать три, и мысль о том, что нам удастся спастись, представлялась в высшей степени абсурдной.

— Где же Молама? Теперь я могу ее искать? — спросил Калади.

— Постой! — приказал ему Раффли. — От берега отошла первая лодка, и на палубе нам понадобятся все руки.

В лодке, о которой говорил сэр Джон, сидели женщины и девушки, а гребли шесть матросов. Они приблизились к судну и крикнули. Калади коротко ответил, и трап начал опускаться. В то время, как один из мужчин остался сидеть в лодке и приглядывал за пленницами, пятеро поднялись на борт. Их изумление и быстрота наших действий позволили без какого-либо шума спустить всех пятерых за борт. Калади спрыгнул в лодку, чтобы расправиться с шестым. Это ему удалось, но в ту же секунду женщины в ужасе ринулись на корабль. Они не понимали ни слова, но все же спокойный голос Раффли вскоре привел их в чувство. Вторую лодку, пришвартовавшуюся к первой, постигла та же участь, с той лишь разницей, что бандиты не были убиты, а лишь связаны. Мы решились на это, поскольку третья и последняя лодка была еще далеко.

Обе освободившиеся лодки отвели к другому борту джонки. Наконец, приблизилась и третья; в ней должен был находиться главарь. Он взошел по трапу первым и вид имел геркулесовый, к тому же был до зубов обвешан оружием. Впрочем, действия по отношению к нему не отличались от обхождения с остальными: Раффли закинул обе руки его за шею, а Калади связал по рукам и ногам. Со следовавшими за ним пиратами произошло то же; теперь мы были полноправными хозяевами судна.

— Фонари зажечь! — приказал Раффли, и скоро на палубе стало светло.

Пленники были помещены в одну из кают, к ним была приставлена усиленная охрана, после чего мы отправились на обследование трюма. В нем содержались обильные и, в чем не было никакого сомнения, наворованные запасы корицы, риса, табака, эбенового дерева и… похищенные женщины. Среди них были и те, которых увезли из Галле, и, конечно же, Молама, «цветок жизни». Радость свидания ее и Калади описывать не берусь, впрочем, как и не берусь описывать те выражения, в коих на великих магараджей из Англистана и Германистана изливалась их благодарность.

Похищенные этой ночью женщины, осознав, что все уже позади, излили свою благодарность в рыданиях. Они рассказали нам о случившемся. Мужчины при нападении убежали, пираты же связывали женщин вместе, сколько им удавалось, и уводили с собой; после чего предали огню убогие хижины деревни.