Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

Их главарем стал китайский капитан, эмигрировавший из страны и, как рассказывали, укрывшийся на одном из островов в Индийском океане. Он собрал банду флибустьеров, которая стала представлять немалую опасность, особенно для небольших судов. «Яндзой», то есть морской черт, — так называли корсаров жители Южно-Китайского моря, и, по всем слухам, было имя это вполне справедливо, поскольку по отношению к своим пленникам они вели себя, как истинные черти.

Об этом-то я и думал, проснувшись на следующее утро и вспоминая китайское судно, столь необычным образом занявшее гавань. Человек с джонки посягнул на возлюбленную Калади — судно должно иметь на борту людей, доставляемых туда насильно. Уже почти шесть месяцев не прекращался северо-восточный муссон, в это время парусному судну крайне затруднительно, а подчас и невозможно держать курс на норд-ост. Могла бы джонка при своеобразии ее мачт и парусов держаться этого курса?

Мне представлялось вполне вероятным, что у них был замысел укрыться от муссона за западным берегом острова. Но что они будут делать там, куда не заходил еще ни один китайский корабль? «Дзик, дзик, дзик!» — раздалось внезапно звонко и живо под зеркалом. Зверьком, отвлекшим меня от моих мыслей, оказался геккон. Было похоже, что, возвращаясь с ночной охоты и с трудом пытаясь отыскать вход в собственное жилище, он не забывает тем не менее и о моем присутствии, восстанавливая таким образом некий статус-кво в деле распределения главенствующих позиций в доме. Для человека несведущего геккон — явление чрезвычайное, даже, я бы сказал, отнюдь не домашнее. Однако эта маленькая, юркая ящерка вхожа в каждое жилище — днем она скрывается в щелях стен, а ночью выходит на охоту на спящих насекомых. Поскольку геккон — животное ночное, зрачки его вертикально вытянуты и расширяются лишь в темноте. Благодаря тому, что на лапах его есть присоски, геккон свободно передвигается вверх-вниз по стенам и потолку.

Я встал с постели и начал одеваться. Едва закончив, услыхал, как Раффли зовет меня. Войдя в его комнату, я застал его пьющим чай, при полном параде.

— Good morning [101] Доброе утро (англ.). , Чарли! — приветствовал он меня. — Будьте готовы, скоро едем. Я уже предупредил мудали и оповестил своего штурмана условным сигналом. — При этих словах он указал на шарф, вывешенный, подобно флагу, из окна.

Мы не успели закончить завтрак, как дверь растворилась и в комнату вошел мужчина, весь облик которого выдавал в нем моряка. Он был длинным и тощим, у него была прямая осанка и медлительный, вразвалочку шаг; довершали портрет умные, маленькие глаза, остро и независимо поблескивающие над большим прямым носом.

— Welcome [102] Добро пожаловать (англ.). , Том! — сказал Раффли. — Как обстоят дела с яхтой?

— All right, сэр! На палубе все подправили, и она теперь в порядке.

— Угля хватит?

— Yes, сэр, хватит, чтобы дойти до Японии.

— Провизия и боеприпасы?

— Ни в чем нет недостатка. Впрочем, что касается провианта, то он может еще потребоваться, боеприпасы же практически не расходовались. Со времен нашей аферы в Мексиканском заливе, где немного поджарили торговцев черным деревом, мы не сделали ни единого выстрела. Наша «Долговязая Харриет» торчит на палубе, как жена Лота, которая, уж не помню, почему превратилась в соляной столп [103] Жена Лота — согласно ветхозаветному преданию, Лот был единственным праведником в грешном, проклятом Богом городе Содоме. Когда Бог решил уничтожить это гнездо разврата, Лот вместе с женой и дочерьми был выведен из обреченного города с условием: не оборачиваться! Жена Лота, нарушив запрет, оглянулась и была обращена за это в соляной столб. . Черт побери! Я старый артиллерист, сэр; дайте мне возможность хотя бы еще раз услышать, как ворчит моя «Харриет», иначе от скуки я выпрыгну из собственной кожи!

Раффли рассмеялся:

— Терпение, старый медведь, тебе еще представится возможность сбыть с рук нелегкий груз.

— Здесь это невозможно, сэр. Мне не терпится выйти в море как можно скорее. Будь моя воля, я бы уже давным-давно поднял якорь и бороздил море!

— Well, Том! Так поднимай же якорь!

— Возможно ли, сэр?

— Вполне. Я отправляюсь сегодня экипажем в Коломбо и не желал бы оставлять судно здесь. Как можно скорее выходите в море, чтобы в гавани Коломбо я смог бы вас отыскать.

— Прекрасно, сэр Раффли. Как далеко это находится?

— Семьдесят миль.

— В таком случае я брошу якорь, когда вы туда прибудете. Это должно быть сегодня вечером?