Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— Эфенди, хоть ты и христианин, но достоин того, чтобы принять ислам, вера Пророка — и твоя вера. Исла сообщил мне, что вы приехали, чтобы уберечь меня от больших потерь. Давай обсудим это!

— Подробнее он тебе ничего не рассказывал?

— Нет, не успел, мне нужно было выйти к вам.

— Тогда скажи мне, живет ли в твоем доме один чужеземец?

— Да, здесь живет достойный человек из Коньи, которого сегодня нет в Адрианополе. Он уехал в Хаджи Бергас.

— Из Коньи? Как он себя называет?

— Абд эль-Миратта — вот как его зовут. Он посетил усыпальницу знаменитого святого Миратты, совершил обет молчания; поэтому он называет себя слугой Миратты.

— Почему он у тебя живет?

— Я сам его пригласил. Он собирается сооружать в Пруссе большой базар и хочет сделать здесь необходимые покупки.

— А кто-нибудь другой у тебя живет?

— Нет.

— Когда он возвращается?

— Сегодня вечером.

— Так что сегодня мы его возьмем!

— Аллах керим! Как ты это мыслишь? Да это святой человек, избранный Аллахом! За что вы будете его арестовывать?

— Он лжец и еще кое-что похуже. Он притворился, что примерный служитель Аллаха, и, чтобы втереться тебе в доверие, надел маску истого мусульманина. Именно он изгнал Зеницу, жену Ислы, с ее родины. Пусть Исла сам тебе расскажет!

Гулям пришел в ужас, а Исла стал рассказывать. Когда он закончил, старый торговец все еще не хотел верить, что он вел дела с преступником. Неужели можно так искусно притворяться?

— Вы его только увидите и поговорите — и сразу же поймете, что заблуждаетесь.

— Нам совсем не надо с ним говорить, — бросил Оско, — нам нужно только увидеть его, ибо я его знаю и Исла его знает.

— Вам не надо ни видеть его, ни говорить с ним, — добавил я. — Я уверен, что это и есть Баруд эль-Амасат, называвший себя в Константинополе Абрахим-Маму ром.

— Но мой гость может оказаться настоящим Абд эль Мираттой.

Больше говорить было не о чем. По доброму патриархальному обычаю мы получили по комнате и чистому платью, которое надели, приняв ванну. Потом мы собрались на ужин, соответствовавший достатку дома. С нетерпением ждали мы вечера, коротая время разговорами и шахматами. Выходить было нежелательно, потому как я подозревал, что Баруд эль-Амасат только притворился уехавшим в Хаджи Бергас. Наверняка у него имелся сообщник в городе, где находиться было важнее, чем в маленьком местечке, в котором ему нечего было делать.

Наконец стемнело, и все мы собрались в комнате Ислы. Гулям сообщил нам, что собирается ужинать с другом в селамлыке, и мы решили ошарашить гостя, вернее, это сделают Оско и Исла, а мы будем рядом следить, чтобы он не сбежал.

Прошло еще два часа, прежде чем мы услышали топот копыт во дворе, а еще через пятнадцать минут слуга сообщил, что гость и хозяин уселись ужинать. Мы стали спускаться.

Ворота были заперты, а слуга получил указание никого не выпускать. Мы тихо подошли к селамлыку, ярко освещенному лампами, и встали по обе стороны пилонов. Мы слышали каждое слово сидевших в комнате. Гулям все же принял к сведению наши пожелания и направил разговор в нужное русло. Он перевел беседу на Константинополь и спросил:

— Ты часто бывал в Стамбуле?

— Несколько раз, — ответил гость.

— Значит, ты немного знаешь город?

— Да, знаю.

— Тебе известен квартал Бахаривекей?

— Похоже, я что-то слышал. Он выше Этюпом на левом берегу Золотого Рога?

— Да, там недавно произошли небезынтересные события. Там выследили и арестовали целую банду воров и убийц.

— Аллах-иль-Аллах! — воскликнул тот в ужасе. — Как же это было?

— У этих людей был дом, в который входили по паролю «эн-наср»…

— Боже мой! — прервал его гость.

По тону, которым были произнесены эти два слова, можно было понять, что человек искренне испугался. Теперь я полностью был уверен, что человек — тот, кто нам нужен. В довершение Оско зашептал мне на ухо: «Это он. Я разглядел его лицо».

— Услышав это слово, часовой пропускал человека в дом, — закончил свою фразу Гулям.

Он говорил только общие вещи, но гость слушал его с напряженным вниманием. Когда Гулям остановился, чтобы проглотить кусок, тот спросил дрожащим голосом:

— А уста действительно застрелили?

— Уста? А кто это? Я это слово не упоминал!

— Я имею в виду их предводителя, которого ты назвал Абрахим — Мамуром.

Словом «уста» он полностью себя выдал. Теперь Гулям тоже понял, кто он на самом деле, но не подал вида, а спокойно сказал:

— Нет, он не был убит. Но он нашел свой конец на следующий день: упал с галереи на башне в Галате.