Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— Я наводил о нем справки, прежде чем затеял с ним первое совместное дело, а потом он сам мне многое рассказывал.

— Что ты знаешь о нем?

— У него имелось небольшое дело в Марселе, но этого ему было мало, поэтому он отправился на Восток — сначала в Стамбул, потом в Адрианополь, там-то я с ним и познакомился. Вот уже год он живет в Скутари и преуспевает.

— А его родные?

— У него есть брат, тому тоже не нравилось в Марселе. Он поехал в Алжир, потом в Блиду, где настолько поднаторел в торговле, что брат послал ему из Адрианополя своего сына на выучку. Этот сын взял себе в жены девушку в Марселе, снова вернулся к отцу и постепенно взял на себя все дело. Однажды он отправился в Блиду к дяде, чтобы обсудить какое-то важное дело, и в тот самый момент дядю убили, а их совместную кассу обокрали. Подозревали одного армянского торговца, и молодой Галэнгре стал за ним гоняться, потому как знал, что местная полиция не особенно ретива в таких делах. Потом он неожиданно исчез. Его отец удвоил свое состояние, унаследовав имущество брата, но и по сей день оплакивает сына и многое отдаст, появись хоть какой-то его след. Вот все, что я могу сказать.

— Ну что же, я могу, пожалуй, навести его на след.

— Ты? — спросил пораженный Исла.

— Да. Как ты мог так долго молчать? Я тебе еще в Египте рассказывал, что Абу эн-Наср убил в Тарфои одного француза, вещи которого я взял себе. Разве я тебе не говорил, что этого француза звали Поль Галэнгре?

— Имени ты не называл.

— Вот, у меня на пальце до сих пор его обручальное кольцо, остальные вещи, к сожалению, утонули вместе с седельной сумкой, когда моя лошадь пошла на дно в ШоттДжериде.

— Эфенди, ты должен рассказать это старику!

— Само собой!

— Ты напишешь ему?

— Поглядим. Письмо его ошарашит. Дорога домой, возможно, пройдет через те места. Я подумаю.

После этого разговора я разыскал Халефа, который никак не хотел поверить, что его выстрел не достиг цели. Он вынужден был признать:

— Сиди, все-таки моя рука дрожала!

— Да уж.

— Но ведь он испустил крик и утонул. Мы больше его не видели.

— Он хороший пловец и поступил умно. Дорогой Халеф, нас обвели вокруг пальца. Ну где ты слышал, чтобы человек с простреленной головой испускал крики?

— Нигде не слышал, потому что еще не стрелял в головы. Если мне попадут в голову, я попробую закричать, если моя Ханне мне, конечно, позволит… Но, сиди, найдем ли мы снова его следы?

— Надеюсь.

— Через хозяина?

— Да — или через дервиша, который его знает. Я сегодня же с ним переговорю.

Посетил я и Баруха в закутке нашего садового домика. Он уже очухался и смирился с теми маленькими потерями, которые понес из-за пожара. Он поверил, что богатый Мафлей сдержит слово и позаботится о нем. Пока я ездил в Димитри и Пера, он уже побывал в Бахаривекей и поведал мне, что от огня пострадало множество домов. Мы разговаривали, когда появился чернокожий слуга Мафлея и сообщил, что пришел офицер и хочет говорить со мной.

— Кто это? — спросил я его.

— Это юзбаши (капитан).

— Проводи его в мою комнату.

Я не посчитал нужным делать ради него ни шага и не пошел в основное здание, а принял его в своей комнате, где был и Халеф, которому я сообщил, кого ожидаю.

— Сиди, — отозвался он, — этот юзбаши был груб с тобой. А ты как себя поведешь?

— Я буду вежлив.

— Думаешь, он извинится? Ну что ж, я тогда тоже буду вежливым. Разреши мне быть при нем твоим слугой!

Он встал с той стороны возле двери, я сел на диван и зажег трубку. Через короткое время послышались шаги и голос хаджи, который спросил чернокожего:

— А ты куда идешь?

— Я веду агу к чужеземному эфенди.

— К эмиру из Германистана? Можешь заворачивать, ибо тебе надобно знать — перед эмиром так просто нельзя появляться, как перед каким-нибудь портным или сапожником. Эмир, мой господин, любит, чтобы с ним обходились с почтением.

— Где твой господин? — послышался грубый голос капитана.

— Позволь мне, твоя честь, сначала спросить тебя, кто ты?

— Это сам хозяин увидит!

— Но я не уверен, понравится ли ему это. Он строгий господин, и я не знаю, будет ли он доволен.

Я с удовольствием представлял себе добродушное лицо Халефа и гримасы злобного капитана, выполнявшего приказ своего начальника. Но он уже не мог повернуть назад, хотя ему явно этого хотелось. Он сказал:

— Твой господин действительно такой важный? Такие люди обычно живут иначе, не то, что мы видели вчера!

— Это он делает ради своего удовольствия. Он скучал и решил развлечься, посмотреть, как шестьдесят доблестных солдат поймают двадцать подростков, а взрослых отпустят восвояси. Ему это весьма понравилось, и вот он сидит на диване и ловит кейф, а я не хочу, чтобы ему в этом мешали.