Карл Май - Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане - рассказы

— Какой-то неизвестный, который раньше никогда здесь не был.

— За что?

— Сначала все было спокойно, они сидели и беседовали, потом начали играть, а когда твой знакомый должен был платить, у него не оказалось денег. Они стали ссориться и вытащили ножи. Он был пьян и получил удар ножом.

— Рана опасна?

— Нет, ведь он сразу не умер.

Этот наивный человек полагал, что ранение смертельно лишь в том случае, если человек сразу умирает.

— Ты задержал того, другого?

— Как же я мог это сделать? — спросил он недоуменно. — У твоего друга не было денег, и он первым вынул нож.

— Но ты хоть немного его знаешь?

— Нет. Я же сказал, что он у меня впервые.

— А врача вызвал?

— Да, я обратился к известному в нашем мире хакиму. Но ты оплатишь мне его визит? И еще я должен был отдать за твоего друга деньги чужаку, то, что он выиграл.

— Веди меня к нему!

— Пройди сюда, а у меня дела внизу.

Зайдя в комнату, в которой не было ничего, кроме матраца, я увидел там бледного брадобрея с впалыми щеками. Я не был уверен, что ранение безопасно, и склонился над ним.

— Спасибо вам, что пришли, — медленно проговорил он.

— Вы можете говорить?

— Уже не сложно. Со мной все кончено.

— Наберитесь мужества. Что вам сказал врач?

— Да он шарлатан.

— Я отвезу вас в Пера. Вы входите в землячество прусских граждан?

— Нет. Я никогда не выдавал себя за франка.

— Что за человек был с вами?

— Тот-то? А что, разве вы не знаете? — на мгновение оживился он. — Я же искал и нашел его для вас. Это Абрахим-Мамур.

Я отпрянул, услышав это имя.

— Но это невозможно, он мертв!

— Мертв? Как бы я хотел, чтобы было так!

Характерная деталь: на своем, возможно, смертном одре брадобрей забыл свою дурацкую тарабарщину и говорил на чистейшем хох-дойч!

— Расскажите! — попросил я его.

— Было уже очень поздно, но я еще сидел здесь. Тут явился он, совершенно мокрый, как будто в воду свалился. Я сразу же узнал его, а он меня — нет. Я занялся им, потом мы пображничали, потом стали играть, я проиграл. Я был пьян и спокойно мог проболтаться, что знаю его и гоняюсь за ним. У меня не было денег, и мы стали ссориться. Я хотел зарезать его, но он оказался проворнее. Вот и все.

— Я не могу осуждать вас. Что сделано, то сделано, и вы ранены. Не заметили ли вы, не знаком ли Абрахим Мамур с хозяином?

— Мне показалось, что они очень хорошо знакомы: хозяин дал ему сухую одежду, хотя тот и не просил…

— Держитесь! Вы из Ютербога?

— Нет, нет, вы ошибаетесь. Я знаю, что ранение смертельное, поэтому хочу сказать вам: я тюрингец, родственников нет, на родину я не собирался. Вы что, действительно хотите отвезти меня в Пера?

— Да, но до того надо показать вас настоящему врачу, он скажет, можно ли вас перевозить. У вас есть какое-то желание?

— Пусть мне дадут шербет, и не забывайте меня!

Говорил он с трудом, с перерывами. Вот он закрыл глаза — сознание покинуло его.

Я спустился вниз к хозяину, дал ему соответствующие инструкции и обещал щедро оплатить все расходы. Затем мы быстро поскакали в Пера. Там я обратился в прусское консульство. Консул молча выслушал мое сообщение и согласился принять раненого, заботу о докторе он тоже взял на себя и попросил Омара сопровождать его. Хоть я и не полностью выложился в заботе о соотечественнике, все же мог очистить свою совесть от излишних угрызений.

Сразу же по возвращении я известил Ислу, что Абрахим-Мамур вовсе не застрелен Халефом. Исла сидел в забитой книгами и товарами конторе. Исла искренне понадеялся, что нам все же удастся захватить его живым. Что касается брадобрея, то он мало озаботился его состоянием и заявил, что много раз охотился за ним, ибо тот неоднократно его обворовывал. Во время нашего разговора мой взгляд случайно упал на раскрытую книгу, лежащую перед Ислой. Это оказалась конторская книга, содержание которой меня не интересовало. Во время разговора его пальцы машинально перебирали страницы, и мои глаза выхватили на одной из страниц имя, которое заставило меня быстро положить руку на страницы, чтобы он не листнул дальше. «Генри Галэнгре, Шкондер».

— Галэнгре в Шкондере? — спросил я. — Это имя меня весьма интересует. Ты состоишь в связи с неким Галэнгре из Скутари?

— Да, это француз из Марселя, один из моих поставщиков.

— Из Марселя? Какое совпадение! Ты его когда-нибудь видел, говорил с ним?

— Часто! Он у меня бывал, а я — у него.

— А что ты знаешь о его судьбе, о семье?