Сергей Алексеев - Слово

– Выздоровел, праведник? – участливо поинтересовался Леонтий. – Одыбался, раб Божий?

– Одыбался, – настороженно сказал Лука. Леонтий присел на бревно, устало вытянул ноги.

– Слушай внимательно, Христов любимчик: собирайся, пойдешь в Макариху. Найдешь там странников – анчихристов, что у Марьи остановились, и последишь за ними, куда они поедут. До самого Колпина за ними езжай, понял? Как в самолет сядут – возвращайся назад. Вот тебе сто рублей, возьми. Пригодятся в дороге.

Лука взял деньги, повертел, засунул в карман.

– Чего это у тебя нужда такая? – сощурился он. – Раз тебе надо, ты и езжай. А я не шестерка, чтобы их легавить. Леонтий вскинул брови, выкатил черные глаза:

– Лука Давыдыч? Что с тобой?

– Во! – Лука сложил фигу и сунул Леонтию под нос. А денежки мне сгодятся, на лечение. У меня от гадова укуса не токо рука болит, душу ломит. И все из-за тебя!

– Ах ты… чудотворец! – взъярился Леонтий и медленно пошел на Луку. – Ах ты… утопленник! Ты кому фигу кажешь, парашник вонючий? Ты на кого хвост поднял?

– Уйди!! – заблажил Лука, хватая котел с недоеденной ухой. – Уйди! Я по здоровью на фронт не братый! А после гадова укуса – убью, и ничего мне не будет!

Леонтий, расставив руки, шел на Луку. Тот отступал, пока не уперся спиной в стену избушки. Леонтий сделал резкий выпад, норовя поймать противника за руку, но Лука изловчился и опустил котел на голову странника. Странник ойкнул и медленно завалился набок…

«Убил! – пронеслось в голове Луки. – Как есть убил!.. А кто видал? А никто не видал! И кто его, бродягу, хватится? Никто не хватится! Закопаю – и шито-крыто!»

Он схватил лопату и затрусил к лесу. Потом вернулся, взял Леонтия за ноги, словно в оглобли впрягся, и потащил. В лесу он выбрал место под колодиной и начал рыть яму. Мягкий лесной грунт поддавался легко, скоро Лука по пояс ушел в землю. «Пожалуй, хватит, – решил он. – Его, бы, гада, зверям на съедение бросить за позор, который мне учинил…»

Он отбросил лопату, вылез из ямы и наклонился над Леонтием, чтобы свалить его в могилу.

Но Леонтий вдруг застонал и, открыв глаза, сел.

Волосы на голове Луки встали дыбом. Он попятился заорал, перекашивая лицо, и, развернувшись, бросился в лес…

В Останине действительно стоял «на парусах» скоростной катер водной инспекции. Анна поднялась на палубу, заглянула в капитанскую рубку:

– Попутчиков возьмете?

Парень в речной форме весело подмигнул, улыбнулся:

– Такую попутчицу на край света возьму! Располагайся!

– Иван, забирайся сюда! – распорядилась она. – Сначала рюкзаки, потом сам.

Капитан сразу потерял интерес и, подняв рупор, чуть, не в ухо прокричал:

– Поднимайся живей! Отчаливаем!

Иван перевалился через леера, оглядел берег.

– Никого? – спросила Анна.

– Черт его знает… – выругался Иван. – Возле меня все вон тот мужик вертелся, спрашивал, куда едем и зачем – Вон стоит!

Невысокого роста мужичок в безрукавной сорочке махал фуражкой и что-то спрашивал. Но непонятно, то ли у капитана катера, то ли у Ивана.

– Леонтий слежку установил, – сказала Анна.

– Да ну, – бросил Иван. – Если от Макарихи никого не было, тут не будет. Не организация же у него подпольная?

Отчаливший было катер описал полукруг и вновь потянул к берегу, к машущему мужичонке. Анна взглянула на капитана, отвернулась. Между тем катер ткнулся в берег, и мужичок проворно поднялся на палубу.

– От и ладненько! – забалагурил он. – Компанией завсегда веселей плыть… А у вас, хлопцы, пожрать ничего нету?

– Нету! – отрезала Анна, хотя в рюкзаке был собранный на скорую руку «подорожник». Мужик потерся спиной о рубку, покряхтел от удовольствия и сел на палубу, свесив ноги за борт.

– До Колпина не жрамши-то и помереть можно, – проговорил он невесело и больше в разговоры не вступал.

По дороге к Останину Анна рассказала Ивану о последних событиях, и теперь, устроившись на садовой скамейке на корме катера, они сидели с книгами в руках, листали желтые страницы и тихо переговаривались. Мужик на носу изредка ерзал и поворачивал к ним большое оттопыренное ухо. На борту было» еще двое мужчин в высоких фуражках с крабами и дубовыми листьями – по виду речфлотское начальство. На палубе они не показывались, сидели в тесном кубрике, рылись в бумагах.

Где-то на середине пути между Останином и Егановом капитан подозвал к себе мужичка и Ивана, не оставляя штурвала, распорядился:

– Швабры в кормовом трюме, попутчики. Мыть надо от кормы к носу, усекли?