Джеймс Шульц - Поиски шкуры собаки-рыбы

На второй день мы приехали в Даллес, место, где на протяжении нескольких миль большая река прорывается через узкое ущелье с перепадами и быстринами. У начала этого места мы с удивлением увидели много белых – одни строили пароход, другие отправлялись на золотые прииски. Кент советовал мне никому ничего не говорить, чтобы не иметь неприятностей. Он сказал, что солдаты могут арестовать меня за то, что я нахожусь в компании с индейцами.

Вдоль этого непроходимого участка реки была проложена дорога из бревен, по которой груз возили на лошадях, но у Кента не было денег, чтобы заплатить, и мы два дня перетаскивали весь наш скарб к месту, где можно было плыть. Оттуда через полтора дня мы попали на Каскады, где большая река прорезала путь через горы. В нескольких местах по пути мы видели мертвый лес – деревья находились глубоко под водой; некоторые из них стояли. Кент сказал, что у индейцев есть предание о том, что большой кусок скалы упал в реку и запрудил ее, подняв уровень воды и затопив леса, которые росли у берега.

Здесь мы сделали еще один обнос, последний на этой реке. Там тоже было много белых; пока мы тащились мимо них, они отпускали такие грубые замечания о том, что они бы сделали с индейцами, что я с трудом их терпел. Я очень хотел бы, чтобы эта бессердечная толпа никогда не смогла бы наводнить наши Северо-западные равнины.

В Каскадах мы оставили сухие и бесплодные равнины и вошли в страну густых лесов. Впервые мы увидели

Маунт Худ (Гора-Капюшон), огромный темный конус с покрытой снегом вершиной и такой высокий, что даже Ворон раскрыл рот от удивления. Мы в Скалистых горах не видели ничего, что могло бы с ним сравниться. Спустя примерно час после того, как мы повторно загрузились, начался ливень и скоро мы промокли до костей.

В той части реки было много островов, и поскольку наш путь проходил среди них в дождь и при густом тумане, справа от нас я услышал странный приглушенный лай, который сразу напомнил мне о своре английских фоксхаундов, которых я когда-то давно видел в Миссури. Я обратил внимание старого траппера на этот лай и спросил у него, кому принадлежат эти собаки.

– Господу, – с усмешкой ответил он, – а дичь, на которую они охотятся, живет в воде. Мальчик, это тюлени.

– Слушайте! – крикнул я своим партнерам. – Вы слышите этот лай? Старик говорит, что животные, которые делают это – собаки-рыбы.

Услышав это, Ворон и Питамакан опустили весла и взяли ружья, с тревогой глядя в туман. Сначала Кент посмеялся над нашим волнением, но потом сказал:

– Да уж, если бы я мог бы получить двести лошадей за шкуру одного из тюленей, я бы тоже волновался.

Он сказал мне – и я перевел это для друзей – что тюлени были очень многочисленны отсюда и до самого океана, но добыть их с винтовкой нельзя, потому что застреленный тюлень сразу тонет. Он добавил, что не хочет, чтобы мы напрасно тратили время, охотясь на них. Весной, когда мы будем готовы отправиться домой, он загарпунит для нас одного, или попросит сделать это индейца-чинука.

Это было вполне справедливо, и, положив ружья, мы начали грести с новыми силами. Мы уже были в стране собак-рыб и слышали, как они лаяли! Питамакан затянул песню волка, и мы его поддержали. Скоро старик стал отбивать такт своим веслом с другого борта каноэ.

– Ай, ай! Ай, ай! – крикнул он, когда песня закончилась.

– Это – самая прекрасная песня, белых или краснокожих, которую я когда-либо слышал. Как она называется? Научите меня ей.

Ворон, который был тих и печален с того вечера, когда нас схватили якимы, начал проявлять некоторый интерес к жизни.

– Все может быть не так, – сказал он в тот же день. – Да, теперь я думаю, что она хотела сказать, что здесь мы найдем то, что ищем.

– Конечно, так и есть, – заявил Питамакан. – Вот собаки-рыбы; а вот – мы. Да, братья, я уверен, что мы преуспеем в своем поиске.

Старый траппер хотел знать, о чем был наш разговор, и я пересказал ему содержание нашей беседы. Он с интересом выслушал и перевел все женщине.

Наконец, после того, как они с ней немного поговорили, он сказал мне:

– Сны часто бывает трудно истолковать, но сейчас, кажется, все просто. Скажи Ворону, что моя старуха и я говорим ему, что его магия хороша. Тень его женщины хотела сказать, что все хорошо закончится. И вот тому доказательство: оглянитесь назад, через что вы прошли – схватки на тропе, плен у якимов, и все же вы здесь, живые и здоровые, впереди зима, которую вы хорошо проживете, а весной отправитесь домой со своей волшебной шкурой. Переведи им это. И спойте еще раз песню волка.