Т. де Каминос - Покровитель. 1

– Вчера адвокаты отправились к своим коллегам в Лиссабон. Они предпримут необходимые шаги. Кроме того, агентство по розыску наследников наверняка уже обо всем раструбило. Они с нетерпением ждут причитающийся им гонорар.

– Кстати, об агентстве, сэр, – заметил Беккер. – Надо отработать португальца, который заварил всю эту кашу с родословной новоявленной дворянки. Он, несомненно, должен что-то знать. А что касается гонорара, то пусть они получают его с того, кто заказал им работу.

– Верно, друг мой, верно! – проворчал адмирал. – Я вот думаю: когда завещание было подписано? При мне Сиденхэм этого не делал, он даже не успел дать всех разъяснений. После удара он не приходил в себя до самого конца. Не мог же он до беседы со мной написать, будто я всё знаю о наследстве? Нотариус, похоже, был пьян, потому что я с трудом разбирал его речь, а дату составления документа он попросту проглотил. Копию завещания мне ещё не вручили. Безобразие!

– Зачем же вы промолчали во время оглашения завещания, сэр?

– А как бы я выглядел, утверждая, что мне ничего неизвестно? Тогда или меня, или усопшего сочли бы лжецом. Какой позор!

– А я бы не стал молчать, – скривился Беккер, недовольный щепетильностью барона. – И что значат слова покойного: «Берегитесь карлика»? Ведь он так сказал? Кого он имел в виду, сэр? Среди ваших знакомых есть лилипуты?

– Что-то не припомню! – со вздохом признался адмирал.

– А ещё он сказал: «афр…». Ведь так? К чему бы это?

– Это были предсмертные хрипы, – предположил Пенфилд.

– Я слышал много самых разных предсмертных хрипов, – заверил Беккер. – Но такого – ни разу! Афр… Афр… Африка! Возможно, злобный карлик живёт там?

– Стало быть, он африканский пигмей? – удивился адмирал. – И какие дела могли быть с ним у почтенного лорда? Нет! Это не слишком вероятно!

– Тогда – Афродита? – продолжил гадать Беккер. – Тоже начинается на афр!

– Та-ак! – воскликнул адмирал, пристально глядя на Чарльза. – Вы, кажется, клоните к тому, что Сиденхэм намекал на провалы нашей кипрской агентуры? Только вряд ли умирающего одолевали подобные мысли.

– Афр… Афр… – не сдавался капитан. – Ну конечно! Афродизиак! Ваш друг хотел предостеречь вас от фальшивого афродизиака! Но какого именно? Ведь их множество! Нынче в Китае раскрыли шайку, которая вагонами подделывала виагру и отправляла её в Штаты. Я читал об этом в газетах.

– Вагонами? – изумился адмирал. – Железная дорога кишит контрабандистами даже после одиннадцатого сентября? Впрочем, какая разница? Ведь после разоблачения подделка наверняка была без промедления уничтожена. Разве что китайское руководство решило воспользоваться контрафактной продукцией для решения собственных демографических проблем. Но я не понимаю, чем это может мне угрожать. В последнее время я всё больше склоняюсь к мысли, что зловредный старец просто растерялся перед лицом смерти и ляпнул первое, что пришло в голову. Так я могу на вас рассчитывать, друг мой?

– Всецело, сэр! Я сейчас же напишу рапорт с просьбой об отставке.

– Не трудитесь! При вашем заболевании все рапорты подшиваются в историю болезни, и их читает только психиатр. Завтра вы получите необходимые документы.

– Ну а пока предлагаю тост за мою новую жизнь! – воскликнул Чарльз. – И отдадим наконец должное закускам – они бесподобны! А план кампании составим после.

– Ede, bibe, lude! – вздохнул адмирал, отправляя в рот очередной кусок рыбы.

Барон Пенфилд был печален, но, как всегда, решителен и последователен.

Планы составляли долго, поскольку санитары, видимо, легли спать, и адмиралу пришлось до утра находиться в запертой палате один на один с новоиспечённым психическим больным. Питья и закусок было предостаточно, но – счастье никогда не бывает слишком полным – в палате не было туалета. Если бы санитары спохватились на полчаса позже, то на свободу вышли бы уже два сумасшедших флотских офицера.

Рано утром адмирал убыл в направлении Вавилона на Темзе, а Беккеру пришлось ждать, пока доставят необходимые бумаги. Отставнику велели снять мундир, выдали коричневый бумазейный костюм и выпроводили за ворота, сообщив, что до остановки автобуса две мили. Ничуть не унывая, Беккер отправился в указанном направлении через сосновую рощу, горланя песенку:

Девчонки мне пока не надоели,

Спешу я к ним во всякий день недели.

А если я к девчонкам не спешу,

То, значит, по-другому согрешу…