Дмитрий Котенко - Дериват

– Sic parvis magna, помнишь? – Спри увидел в очах Бэи воспламененную им тягу к жизни. Бушующая сила неугасаемой любви никогда не была таким совершенным дополнением к оптическим изумрудам противоположного пола, так ревностно обожаемым мужчинами. Крео поразило, как до сих пор сильны в ней корни, тянущиеся к этому мужчине сквозь космическое пространство, – Спри никогда не испытывал такое неудобство быть лишним. Кто он такой, чтобы иметь право заглядывать внутрь самоподдерживаемой сферы, где есть место только любви двух душ? Плазменный шнур.

– Великое начинается с малого, – вмиг ответила Бэа. Он стоял перед ней: колдовство потусторонней стихии перенесло, возможно, дрейфующего в спиралевидных окрестностях Андромеды Бонумэ Рэйшо к ней. Девушка ведь почти забыла этот успокаивающий тон его смиренного голоса. Но это был не Бонумэ Рэйшо, и она это понимала.

Удар – сталь прогнулась. Еще два удара – край металлического листа отвалился от дверной рамы. Когти рвущегося внутрь великана ухватились за угол раздербаненного прокатного профиля и принялись его вырывать, как неподатливый защитный слой пленки с экрана.

– Так давай сделаем все, чтобы увидеть его, идет? – каждая ужимка и кротость неподдельно ассоциировала Крео Спри с канувшим в бездну звездного неба Бонумэ. Бэа не могла и не хотела избавляться от внезапного просветления. Она кивнула ему в ответ с глазами, полными благодарности и счастья, что за спиной именно этого человека ей предстоит пасть смертью первооткрывателей, почти ухвативших фортуну за хвост.

Лист был почти вырван. К вырезанному электропроводящим зарядом матричному глазному яблоку Атласа присоединился уцелевший окуляр: от выбывшей соседней оптики он впитал в себя сверхнормальный колорит красного и теперь сверкал инфернальным бордовым. Машина убийства протянула клешню внутрь электрощитовой, но преуспела лишь кончиком когтя коснуться уха Спри, от чего тот, чертыхаясь, получил неприятный разряд электричества.

– Держись! Все будет хорошо! – буси-до, что есть мочи, успокаивал вцепившуюся в него Ханаомэ Кид.

Атлас насел расцарапанным брюхом на поверхность листа, проминая его под собой, и готовился в очередной раз закинуть внутрь стальную руку. Что-то резко обхватило киборга со спины. Непонятной формы лапа пронзила грудную клетку гиганта и разворошила гнездо электроных внутренностей, выворачивая второй лапой шею Атласа. Уцелевший глаз последовал к чертям вслед за первым – исполинская махина стала метаться в приступах беспомощной агонии.

– Да сдохни ты наконец тварь! – кричала Бэа.

Атлас опрокинул висевшее у него на спине незнакомое существо и вслепую принялся бить по туше, нанося раз за разом сокрушительные удары с намерением разбить обидчику его внутренности.

Существо оказалось проворнее. Пожертвовав несколькими участками тела, на которые обрушались расчетливые удары Атласа, четвероногий ангел выждал подходящего момента, искрометно взлетел, сверкая хвостом в свете редких ламп, и намертво протаранил стальную глыбу лобовым столкновением. Киборг или робот – это только предстояло узнать – а точнее, груда сваленного хлама была невосстановимо обездвижена.

– Крео! – раздалось почему-то по громкой связи через гарнитуру, – лучше бы тебе найти стул, чтобы не упасть! Я обнаружил поразительное сходство одного гражданина северо-западной всегломерации из Нового Дэ’Вона с описанием той загадочной фигуры, мелькнувшей в одной из недавних новостей. Если ты помнишь, его внешний вид не соответствовал контексту эпохи.

– Аполло, не сейчас! – огрызнулся Спри.

– Аполло? – переспросила Ханаомэ Кид. – Каким образом он…

Рычание. Они уже слышали его сегодня: да, тот самый рык угрожающе встретил их из черной пучины коридора, прежде чем Атлас подкрался сзади. Существо на четырех лапах неровно побрело прочь от поверженного врага; понесенные раны нездорово подкашивали хвостатого зверя.

Спри и Бэа осторожно выбрались из электрощитовой. Повернув голову в ошибочном направлении, слепой киборг пропускал по телу предсмертные судороги скорой дезактивации. Вдруг он обратился к ним на искаженном цифровым динамиком покинувшем языке:

– У Роя Орбисона были вещи и получше.

***

Короткий собачий лай, растягиваясь в вокально-духовые потоки, сливался с гулом ветра, его девственный альт нес душистый аромат предрассветной идиллии. Испепелённая эквивалентной дозой концентрационная зона продолжало жить, и никакая радиация не вправе была лишать страстотерпца радости поделиться очарованием своего пробуждения с редкими посетителями.