Дмитрий Котенко - Дериват

Буси-до поднялся на ноги. Голова все еще кружилась после падения, от чего нависший над ним гигантский купол естественных природных отложений, казалось, ходил ходуном. Вытирая лицо от усталости утреннего пробуждения, которое могло случиться вовсе и не утром, и даже не днем, Крео шатаясь плелся к настенному одеялу вдали, оно излучало цвет лайма: неизвестный источник подчеркивал чудесное одеяние текстуры.

Выбравшись из-под минеральных ребер пещерного купола, нависшего шестью метрами в высоту над областью, где пришел в себя мужчина, Крео открылся освежающий сразу все органы чувств неправдоподобный, завораживающий вид: в увиденном сочетание сразу несколько воплощений природного лика могло со сказочной плавностью в переходах достигать своего идеала выразительности.

Моховидная чешуя стен развесила в утробе пещеры свои смягчающие глаз туриста ковры с вытканными пушистой стежкой низкорослыми растениями. Визуально сглаживающие текстуру курчавые ворсинки меняли свой окрас, будто с грациозной естественностью в сосуде переливалась жидкость: подсвеченная солнцем сводная конструкция из естественных минералов пускала вальс спелой зеленой гаммы по произраставшей из нее пушистой щетине. Грушевый оттенок близ вершины перевоплощался в шафрановый, насыщаясь ниспадающей в лоно пещеры приглушенностью света; неосвещенные же участки сплошного мха сохраняли желто-зеленое постоянство флоры.

Крео прикрыл глаза. Подняв лицо кверху, он как будто умывался под фонтаном умиротворяющего цветового блаженства; веки мужчины просвечивались теплотой оранжево-персиковых лучей. Оросивший с ног до головы прохладный дождик, подгоняемый откуда не возьмись заплутавшим ветерком, заманил мужчину к самому подъему, над которым невидимая лейка сверху нежно обливала душевую этой магматической породы. Спри наслаждался свежестью небесного ручейка. Но затем буси-до открыл глаза.

Словно удав-абома проникает в нору грызуна, прозрачная пленка радужной каустики опускалась по жерлу спящего вулкана: ее почти неразличимые капельки, захватив пучки света, так и норовили коснуться минерального пола, но этому не суждено было сбыться. Своими идеально плавными переходами спектра радуга заслонила моховидную оранжерею пещеры: в немой отчужденности эти две утонченные палитры живого мира слились воедино. С наитончайшей грациозностью хамелеона пещера меняла окрас, стоило Крео скорректировать угол обзора.

За спиной полусонного мужчины потягивало гарью: отголоски искр, прорвавших изоляцию спасательной капсулы, эхом разрастались по подземелью. Крео обернулся и увидел челнок, разбитый о сталактиты уровнем ниже: в муках летаргии реактивные двигатели маленького транспорта доживали свои последние обороты. Утешающий водосток, чудом пробившийся из-под минералов к судну, ослаблял его предсмертные муки.

Крео перевел взгляд в сторону места, где только что лежал без сознания: незакрепленные в пряжках язычки защитных ремней болтались на поваленном катапультном кресле. Видимо, проскользив по горлу пещеры на спасательном челноке – при этом чудесным образом не оставив разрыхляющего шлейфа на мхе, – бортовой компьютер включил автоматическую систему защиты пилота и катапультировал Крео на кресле повышенной безопасности.

Отошедший от легкой контузии Спри поплелся к вырезанной в минеральном теле вулкана дорожке, кривыми зигзагами она уходила ввысь горловины на поверхность, где семафор солнечных огней проливал навигационные лучи дезориентированному спелеологу.

Состав лестницы был идентичен характеристикам расплавленных горных пород, из которых и была стихией вулкана слеплена пещера. Очевидно, кто-то давно искусственно изваял из охлажденной лавы ступенчатую структуру. Сейчас от ее прежней ухоженности мало что осталось: разошедшиеся швы обнажили поры, через которые прорывался Бог весть какой вид растения. Потрескавшиеся ступени символизировали канувшую в лету эпоху, когда нога человек еще ступала по этой лестнице.

Крео Спри ступил одной ногой на первую ступень дорожки. Снова по роговице глаз, обессиленных внезапным пробуждением, чиркнули отблески солнца на вулканическом стекле стен. Отдающий свежестью горной реки мох зашелестел, словно миниатюрные жалюзи кондиционера, а влажные крупинки семицветной радуги застыли гипнотизирующим ловцом снов. На несколько секунд Крео застыл, как вкопанный, затем обернулся в сторону упавшей капсулы и потом вновь устремил свой взор ввысь. Метафорический вектор перехода от высшей сефироты к низшей, процесс распространения избыточной божественности из ее истока по руслу светлой реки, что протекает по всем сферам мироздания и несет в своих потоках мировую душу – в конце эта неисчерпаемая энергия впадает в окружающую людей материю, до неузнаваемости изувеченную ими. Эманация в лучезарно ясном, исполненном в каноничной многоярусности обличие.