Майя Полумиско - Ледник Плакальщиц

Мы идем на урок.

Учеба – утром, три часа. Потом работа. Потом будет обед, а после него новые наряды, и так до позднего ужина. После ужина политпросвет. Это смотрительницы, ну икто-нибудь из учителей иногда, рассказывает про то, почему Индарская Народная Республика лучше всех.

Как будто мы не слышим то же самое постоянно.

Однажды госпожа Тай Мэн, наша учительница по истории, высокая и вся темная, как обгоревшая спичка – только у спичек не бывает блестящих волос, стриженных «горшком» и вздернутого носа, —рассказывала про прогресс. Она говорила, что все соседи, Ассакар на юго-западе, Ошшо на юго-востоке, куда слабее нас и зависят от милости Великого Вождя и Коллектива. А я возьми и спроси, а как же Хофеш, земля за большим Крошащимся морем?

Хофеш – это наши главные враги. Я не очень понимаю, как так можно: они же жутко далеко. Не всякий корабль доплывет, даже самые новые, с улучшенными моторами. По воздуху тем более не добраться, летательные аппараты не выдержат перехода через Крошащееся море, потому что им надо уйму топлива. Отец кое-какие вещи рассказывал, так что я не совсем дура.

Но все равно, не понимаю, как люди с другой половины планеты могут быть врагами.

А нам все говорят, что там живут испорченные аморальные люди, что всем правят деньги, что индивидуализм и эгоизм дробят Хофеш на кусочки; того гляди затонет, словно льдинка в горячем чае.

Ну я и возьми, спроси: а как там с прогрессом?

Тай Мэн смешалась всего на одну секунду. Потом затараторила, мол, у них устаревшие машины, сплошная гниль, ведь без Коллектива и упорядоченности Сфер нельзя ни научных открытий совершить, ни создать ничего полезного. Люди в Хофеше, говорила Тай Мэн, голодают и мерзнут, а несколько тысяч богачей пьют вино каждый день и едят столько мяса, что у них едва не лопаются животы.

Это я все слышала, конечно, миллион раз. Только все равно спросила: а почему нас все время тогда готовят к войне с Хофешем, если они такие слабые?

Госпожа Тай Мэн смешалась. Пришлось вступаться смотрительнице: это оказалась Анна. Она выдала что-то про ракеты, которые нацелены на берега Индара, но самое главное: я поймала ее взгляд.

И не стала спрашивать дальше.

А жаль, хотелось разобраться: почему, если они такие жалкие и слабые, мы все время живем в готовности «отразить удар неприятеля»?

Если ты слабый, разве будешь нападать? Вот даже олени в тундре. Первоцвет не решался биться за важенок, пока не вымахал в здоровущую тушу, потому что иначе другие самцы просто поколотили бы.

Да и ракеты ведь должны лететь через море, а я точно знаю: далековато.

В тот раз меня не наказали, но я слышала как Тай Мэн обсуждала что-то со смотрительницами. Они называли мое имя. Я испугалась так, что пряталась под кроватью, боясь: за мной придут, прострелят голову, как Первоцвету, но ничего не случилось. Прошло уже месяца полтора. Наверное, могу говорить: пронесло. Ура. Когда я была младше, реже задавала дурацкие вопросы – на самом деле, после потери родителей и Нико словно повторяла однообразные действия, не задумываясь о них. Теперь словно бы просыпаюсь.

На уроках мы разделяемся. Аленка идет в младший класс, а я в старший. Комнаты большие, всегда холодные – даже летом. Мы сидим прямо на полу и пишем сломанными карандашами на тонкой и грязно-серой бумаге.

Учиться мне вообще-то нравится – госпожа Тай Мэн или невысокая пухлая Ши Цао рассказывают много интересного. Иногда бывает что-нибудь по-настоящему захватывающее, например, мы в прошлую пятницу мы резали живых крыс и смотрели, как они устроены. Ши Цао показывала, где сердце, артерии, желудок, а потом нарисовала человека в разрезе: все те же органы. Ну кроме хвоста. Хвоста у людей нет, а жаль.

– Люди и животные неразличимы, но только мудрость Коллектива делает нас теми, кто мы есть, – заключалаШи Цао, а я думала о Первоцвете. Он как я. Он умер, а я еще нет.

Может, это вовсе не справедливо.

И все-таки я бы хотела больше уроков. Жаль, что выделенные три часа быстро заканчиваются.

Пора идти за ежедневным рабочим нарядом, никуда не денешься. Яиду по широким полутемным коридорам, высматриваю в однообразно-коричневой толпе девочек Аленку. Все идут на улицу, и это похоже на бегство огромного роя насекомых, муравьев или бесцветных вылинявших пчел. Девочки движутся медленно, никому не хочется первой оказаться на общем плацу. Рой смыкается и распадается. У двери сторожат двое насекомых побольше: смотрительницы с одной полоской. Мы выплескиваемся на улицу и ползем, ползем дальше.