Валерий Михайлов - Зеркало Пророка. Том 2

– Служу Советскому Союзу.

После этой небольшой торжественной части Максим Харитонович объяснил Роману, куда и с какими фотографиями тому надлежит прибыть завтра утром. На этом «прием в пионеры» закончился.

Забежав домой за пиджаком и галстуком, Роман помчался в фотоателье.

– Как будем фотографироваться? – спросил фотограф.

Роман объяснил.

– Послезавтра будут готовы, – сообщил фотограф после поистине ритуального процесса фотографирования.

– Мне надо сегодня, – попросил Роман. – Это в КГБ, – на всякий случай добавил он.

– Хорошо. Подходи к четырем.

Затем он съездил в институт, где решил вопрос с переводом на заочное отделение.

Утром Роман был у Максима Харитоновича, который обитал в тесном кабинете в подвале районного отделения почты.

– Докладывай, – сказал он, едва Роман вошел.

– Вот фотографии.

– Хорошо. Пока можешь быть свободным. Жду к двум часам за пропуском. Не опаздывай.

– Так точно, – ответил Роман.

– Давай только без военщины, – поморщился Максим Харитонович.

– Вот держи, – сказал Максим Харитонович, кладя на стол красную книжку. Открыв ее, Роман прочитал под фотографией:

«НИЦ „Лабиринт“. Младший научный сотрудник».

– Надеюсь, ты не думал, что мы тебя сразу в генералы произведем? – строго спросил Максим Харитонович, увидев разочарование на его лице.

– Нет, но почему младший научный сотрудник?

– Легенда. Книжки про разведку читал?

– Читал, конечно.

– Тогда разговор окончен. Завтра в 9 утра ты должен приступить к своим обязанностям.

Улица Михельсона, на которой в корпусе 4 дома 23 и находился НИЦ, была еще тем лабиринтом. Она уходила на пару кварталов как вверх, так и вниз от улицы, как таковой. При этом дома на ней номеровались в совершенно немыслимом порядке. Они были все однотипными, панельными. В них наверняка проживали однотипные панельные люди, в большинстве своем пролетариат. Всеобщая обшарпанность и замусоренность территории нагоняла на Романа тоску. Спрашивать дорогу у местного населения было бесполезно. Оно само толком не ориентировалось в нумерации домов, а про НИЦ «Лабиринт» вообще никто никогда не слышал. Наконец, окончательно заблудившись, Роман уткнулся носом в искомый дом. Вход, как и говорил Максим Харитонович, был с торца здания, и вел прямиком в подвал. О том, что это действительно НИЦ «Лабиринт», говорила лишь напечатанная на машинке надпись на приклеенной к облупившейся зеленой двери бумажке, которую похабно оторвали от листа 11 (а 4) формата.

За входной дверью было поистине царство развитого убожества. Стены и потолок из бетонных блоков и плит никто не удосужился даже покрасить. На полу прямо на голый бетон был неряшливо брошен линолеум депрессивно зеленого цвета. Куда ни глянь, везде ржавели водопроводные и канализационные трубы. Освещалось это великолепие свисающими на проводах лампочками без плафонов.

«Если бы у Минотавра был такой лабиринт, он повесился бы от тоски», – подумал Роман.

Охранял этот чудесный уголок одетый в дырявый спортивный костюм мужчина давно уже пенсионного возраста. Он сидел за столом, который стоял в проходе почти сразу же за входной дверью. Сторож увлеченно читал газету.

– Молодой человек, вы к кому? – спросил он, даже не пытаясь скрыть недовольство по поводу того, что его оторвали от чтения.

Роман показал пропуск.

– Первая дверь направо, – буркнул сторож и вернулся к газете.

На серой от грязи первой двери направо висела табличка: «Колесник. И П». Роман постучал.

– Да, – отозвалось задверье слегка визгливым мужским голосом.

Войдя, Роман очутился в относительно приличном кабинете. Потолок был побелен. Стены – отштукатурены и оклеены обоями в цветочек. Вдоль противоположной от двери стены стояла стенка из шифоньера и шкафов с папками. На полу лежал все тот же линолеум, но здесь он, по крайней мере, не бугрился на каждом шагу. Посреди кабинета стоял письменный стол с телефоном. Перед столом примостились целых 3 стула со спинками.

Сам Колесник оказался презабавным типом. Маленький, толстый, почти без шеи. Мордочка круглая. Голова лысая. Один глаз смотрел в переносицу, второй беспорядочно рыскал по пространству. Говорил он, шепелявя и повизгивая. Когда Роман вошел, Колесник ел бутерброд с сыром и копченой колбасой. Своей очереди на столе ждала огромная чашка с жидким кофе.

– Кофе будешь? – спросил он, пригласив Романа сесть.

– Спасибо. Я недавно позавтракал.