Андрей Посняков - Дикое солнце

Эд недоумевающе посмотрел на воспитателя и завхоза. Вроде, немного и времени-то прошло, а уже успели упиться. Впрочем, долго ли умеючи?

С остекленевшими глазами, Зубов подвел новичка к двери бывшей воспитательской комнаты и легонько подтолкнул в спину:

– Ну, иди, парень!

Юноша оглянулся и вдруг снова услыхал голос. И снова голос упоминал о каком-то мече, который надо было…

Чушь! Полная чушь.

Хмыкнув, Эд отворил дверь и нос к носу столкнулся с гостем.

Нисур!

Словно бы обухом ударило по голове. Нисур! Один из черных магов.

– Вижу, ты узнал меня, Элнар, – осклабился иностранец. Фразу эту он произнес на незнакомом языке, певучем и плавном, странно – но Эд хорошо понял его! Так ведь…так ведь и в снах все говорили на этом языке… И – голос… Меч! Меч! Нужно искать меч… Искать? Интересно – где?

– Теперь ты пойдешь со мной, – злым шепотом приказал нисур. – Или – умрешь.

Усмехаясь, он резким движением вытащил из-под стола длинную суковатую палку… прямо на глазах превратившуюся в сверкающий меч! Меч!

Сам не сознавая, что с ним происходит, Эд – Элнар – вдруг бросился на нисура и ловким – откуда взялась эта ловкость? – движением руки выхватил у мага оружие. Взмахнул над головой, чувствуя, как разящая сталь со свистом разрезала воздух. В черных глазах нисура всяпыхнцл страх.

– Не дури, Элнар! – грозно возопил он. – Ты не знаешь заклятий, а я…

– Будь прокляты твои заклятья, нисур! – воскликнул юноша, и острие клинка его уперлась магу в грудь. – Ты знаешь, кто ищет меня? – не своим голосом спросил он и, не дожидаясь ответа, приказал. – Веди! Веди, или я проткну твое сердце.

Нисур дернулся было, но Элнар без всякой жалости ткнул его в руку. Хлынула кровь, густно-красная, с фиолетовым отливом, как у всех нисуров.

– Ну? – блестящие глаза юноши полыхнули нешуточной угрозой.

И черный маг сдался.

– Хорошо, – прошипел он. – Я покажу тебе путь.

Сложив руки на груди, он принялся читать заклятье. Элнар знал – откуда-то знал – что надо прервать его примерно на середине, и, как только нисур остановился, резко воткнул меч в пол.

В затянутом тучами небе громыхнул гром, синяя ветвистая молния на миг ослепила всех. Всех, кроме мага. Что-то возопив, он бросился на юношу, протягивая к его шее руки. Элнар отбросил мага, и тот злобно зашипел заклятья… Ухмыльнулся… И тут же втянул голову в плечи, услыхав гром.

А Эд… Элнар… уже ничего не слышал. Окружающее померкло, и вдруг, откуда ни возьмись, нахлынула звенящая тьма, в которой не было ничего, только голос. Тот самый голос…

– Ты зря не убил его, Элнар! Ты не совсем успел.

– Как это, не совсем успел? – недоуменно подумал юноша, окончательно проваливаясь во тьму.

Глава 3

Ами-Гури

Мрачноватого вида старуха, седая, морщинистая, светлокожая, деловито передвинула на очаге огромную сковородку, плеснув на нее немного масла из кувшина с узким высоким горлышком. Дождавшись, когда масло растечется по сковороде ровным слоем, старуха ловко кинула туда несколько кусочков теста. Тесто сразу же подрумянилось, зашипело, так, что во рту недавно очнувшегося Эда набежала слюна. Вздохнув, он продолжал следить за старухой, и та, словно бы почувствовав что-то такое, внезапно обернулась к юноше, прошамкав беззубым ртом:

– А, наконец, проснулся! Ну, слава богам. Подожди, сейчас будем завтракать.

Эд молча кивнул и вздрогнул – старуха говорила на том самом певучем языке, который, и он сам вполне понимал, и даже мог бы заговорить.

Повернувшись спиной, старушенция продолжала возиться у очага, сложенного из круглых камней. Потолка в доме не было, и поднимающийся от него дым уходил в квадратное отверстие в крыше.

Эд с удивлением осматривал старухино жилище – небольшую хижину, сложенную из ошкуренных бревен. Входная дверь была широко распахнута, тянуло утренней прохладой и сыростью, и лучи солнца падали на противоположную стену, с висевшими на ней сушеными травами, крышками и всякой кухонной утварью. Кроме очага, в хижине, ближе к левой стене, стоял неширокий стол, сколоченный из узеньких досок, две покрытые шкурами лавки вдоль стен. Кроме стола и лавок имелся еще и стул, вернее, плетеное кресло, накрытое полосатым куском грубой ткани, глинобитный пол был тщательно выметен.

– Где я? – юноша задал, наконец, вопрос.

Старуха обернулась, осклабилась.

– Считай, что почти дома.

– А как же интернат? – спросил, то есть, хотел было спросить Эд, только вот никак не мог вспомнить, как произноситься это чужое слово – «интернат»… Интернат – чужое слово? Ну и ну… Мозг вдруг услужливо подсказал слова – «приютский дом».