Дмитрий Шмельков - Мгновения Летнего сада. Повесть о любви и чести

Данила развернулся и выбросил за Блихером руку, но тот так быстро отскочил назад, что ему не удалось схватить мерзавца. Блихер отбежал ещё на пару шажков и раскрыл портсигар. Шилякин бросился за ним, и со всей силы впечатал того спиной в стену. Он схватил одной рукой Блихера за ворот мундира, а второй за руку, в которой тот держал портсигар.

– Немедленно верните, иначе…

– Иначе что? Ударишь меня?

И Данила ударил. Он отпустил руку Блихера и со всей силы наотмашь врезал тому по левой стороне физиономии открытой ладонью. Шлепок вышел такой силы, что глаза Блихера потеряли фокус, он выронил портсигар и сполз по стене. Данила отпустил ворот оппонента, наклонился и подобрал серебристую коробочку. Белый листочек выпал и отлетел куда-то в сторону. Шилякин искал его, рыская глазами по полу, когда на него сверху обрушился Блихер. Он сбил Данилу с ног и уложил того спиной на пол. Шилякин выронил портсигар и проследил за ним глазами, в этот момент Блихер ударил его кулаком в бровь. От удара Данила больно приложился затылком о плитку, голова закружилась, сознание немного поплыло. Блихер замахнулся ещё раз, но Данила поймал его руку и используя энергию его удара потянув на себя, опрокинул на пол и развернувшись оказался сверху противника. Шилякин замахнулся и с силой ударил Блихера в лицо кулаком, оставляя тут же набухающую гематому под глазом. Размахнулся ещё раз и снова ударил уже левой рукой. Губа мерзавца треснула и из неё брызнула кровь.

В этот момент, привлечённые шумом, в помещение влетели несколько юнкеров. Один из них подбежал к нависающему над Блихером Данилой и схватив того за руку оттянул от избиваемого.

– Отпустите меня, Горжевский, я убью эту гадину! – Данила брыкался под придавившим его своим не дюжим телом юнкера Горжевского.

– Успокойся, Данила. Ты правда его убьёшь. – он прижимал его к полу, держа за руки.

Остальные юнкера также приняли участие в растаскивании потасовки. Они подняли обоих противников на ноги. Из рта Блихера текла струйка крови, под правым глазом наливалась гематома. Он кряхтел и пырхался. Данила наполненным злобой взглядом смотрел на Блихера и тяжело дышал. Его левый глаз заливала кровь из рассечённой брови.

– Ну? Давай! Ну давай же! Я ведь оскорбил Вашу честь барон! Ну?? – Данила, сжимая кулаки, грозно смотрел на своего противника. Тот, эмоционально явно раньше Данилы пришедший в себя, вытирал платком кровь со своей губы и снова ехидно ухмылялся, ещё более мерзкой улыбкой, из-за явно испытываемой боли в разбитой губе.

– Ну что же ты? – Данила яростно требовал вызова. Но тот, руками убрал с себя хваты юнкеров, поправляя на себе мундир, сказал:

– Успокойтесь Шилякин. Никакого оскорбления не было господа, – он окинул взглядом всех присутствующих, – Мы с юнкером Шилякиным просто неудачно поборолись в целях тренировки, схватка вышла из-под контроля, немного не рассчитали сил. А его слова… это просто эмоциональный всплеск из-за моего меткого попадания ему в бровь. Я уверен он потом будет об этом сожалеть и обязательно извинится. Господа, надеюсь я услышан.

– Трус! – дёрнулся Данила, удерживаемый Горжевским.

– Что здесь происходит, потрудитесь мне объяснить?! – в проёме двери стоял ротмистр Завьялов. Нет, объяснять ничего тому не требовалось, вопрос был скорее риторическим, ситуация была яснее ясного.

– Шилякин, опять Вы? Вам мало было гауптвахты, которой Вы так чудесно избежали?

– Никак нет, господин ротмистр. Мы действительно боролись и погорячились. – при этих словах Данила косился на Блихера, тот глядя на Завьялова, утвердительно кивнул:

– Так точно, господин ротмистр, боролись.

– Ясно…, ротмистр покачал головой и цыкнув сказал, – Блихер, Вам три часа аиста, и я лишаю Вас увольнения в следующее воскресение. А Вам, господин Шилякин, пять часов аиста и две недели без увольнений, так сказать в счёт прошлых заслуг. – он хмуро посмотрел на Шилякина. – Далее по распорядку, разойдись. – окинул прочих сердитым взглядом и удалился.

Данила осмотрел пол в поисках портсигара, увидел его, подошёл и поднял. Листочка с запиской нигде не было. Помещение начало пустеть, Блихер, по-прежнему криво ухмыляясь выходил из умывальной.

– Я с Вами ещё не закончил, Блихер. – кинул ему вслед Шилякин, – за эту записку Вы мне ещё ответите.

– Оставь его Даня. – Всеволод Горжевский, высокий и добротный телом юнкер хмуро смотрел на Данилу. – Вы же знаете, он подлец, и что это был за фокус? Вы действительно хотели предоставить ему сатисфакцию поединка?