Дмитрий Шмельков - Мгновения Летнего сада. Повесть о любви и чести

***

Две недели назад. Апрель 1877 года.

Данила стоял у окошка в комнате для умывания и вдыхал аромат белого прямоугольника её записки. Этот божественный запах не отпускал его, под его бархатистым воздействием благоухания Данила прокручивал в голове сегодняшний день. Но все мысли то и дело скатывались к её глазам и обжигающему поцелую. Ровно, как и в тот первый раз Данила потерял на пару секунд ясность рассудка. Что же это с ним происходит? Нет, конечно, его целовали и раньше, ещё в воспитательном доме весёлая рыжуха Татьянка целовала его в щёку ни единожды, а один раз даже в губы, так и норовя просунуть свой шаловливый язычок в его уста. Это было давно, возможно на тот момент, Данила ещё не был готов к такому в силу своего совсем юного возраста. И ничего подобного, как от поцелуя прекрасной графини ему всё равно не приходилось раньше ощущать. Это было новое, ранее неизведанное, но очень прекрасное ощущение. Даже слабость, которую он ощущал в то мгновение, ему нравилась, хотя как будущему офицеру ему любая слабость не к чести. Он должен был оставаться стойким, крепким характером и телом. Но не тогда. Ни там в доме графини, ни здесь в ученическом коридоре, он не мог сохранять ни того ни другого. Про это чувство слабости он уже когда-то читал в книгах и видел в пьесах, но всегда считал его если не надуманностью, то преувеличением, что бы нравилось романтичным дамам. Но сейчас он точно осознал, что даже сильные мира сего, подвергаются воздействию чувства, которое заставляет ощущать то, с чем он самолично познакомился. В романах это называлось любовью. Данила испугался сей мысли. Я и графиня? Абсурд, нелепость и вздор! Просто он созревший мужчина и пришла пора, которая так или иначе воздействует на организм так, как это описывается в учебниках по анатомии человека. Но почему именно сейчас и именно она? Мерзавец Блихер возможно в единственном прав – он не её поля ягода. Ведь вокруг столько прелестных дам, которые больше подошли бы ему по статусу. Но тогда почему только её шоколадно-кофейные глаза так сильно прожигают его сердце насквозь, заставляя его трепетать и терять голову. Данила принял решение, что с этим он обязательно разберётся. Они встретятся с графиней, он извинится, что поддался зову природы, что был слаб и что он не достоин её внимания, что это просто были секундные затмения разума, так неудачно подведшего его в те минуты.

Он раскрыл портсигар, и аккуратно, под зажим для папирос положил заветный листочек, щёлкнул крышкой. Он подошёл к умывальнику и взглянул на себя в висящее перед ним зеркало. Щёки красные, глаза блестят – симптом? Он тряхнул головой, положил портсигар на умывальник и потёр руками лицо. Расстегнул и снял рубаху, повесил её рядом на крючок. Открыл кран и сунул голову под струю холодной воды. Он несколько секунд мотал головой под струёй и довольно фыркал. Затем согнал ладонями с волос и лица струйки воды, поднял голову и ещё раз посмотрел на себя в зеркало. За его спиной стоял Блихер.

– Шилякин, мне кажется, ты слишком близко воспринимаешь мои шутки. – Блихер продолжал также ехидно ухмыляться, как и некоторым временем ранее в расположении. Да-да, это была аккурат ухмылка, а не улыбка. Такое мерзкое выражение лица, как казалось Даниле, умеют изображать только настоящие подлецы и мерзавцы, на это, по всей видимости, у них есть ещё пару лишних врождённо развитых мышц лица, неизученных анатомией.

– Ты бы не реагировал так строго, я всего-то отметил небольшие достижения в твоей амурной жизни.

Данила почувствовал, как опять наливается красным его лицо, только этот красный был скорее малинового, злого оттенка. Этот подлец продолжает издеваться. Заметив его явно угрожающий вид, Блихер придержал коней.

– Ну будет, будет тебе, Шилякин. Успокойся.

Данила ещё раз тряхнул мокрой головой и злость отступила.

– Блихер, мы с Вами на брудершафт не пили, в атаки не ходили и пока даже ещё в одном окопе не сидели, и поэтому, несмотря на то что Вы барон, я бы попросил Вас мне не тыкать. Мы тут в равных условиях. И как я уже имел Вам честь сообщить, у меня нет ни малейшего желания иметь с Вами ничего общего, поэтому прошу Вас – увольте меня от общения с Вами.

– Ой ну ладно тебе, Шилякин, ну я пошутил, ты не понял, ну бывает. Я же извинился.

– Извинились? Вам показалось, нисколько не похоже на извинения. – Данила отвернулся к зеркалу и принялся руками наводить порядок в каштановых волосах на своей голове.

– Ладно Вам, не хотите – как хотите. Дайте хоть взглянуть, что там такого Вам написали, что Вы так взбеленились, а потом краснели, так мечтательно закатывая глазки, понюхивая этот листочек. – он быстрым движением скользнул к умывальнику схватил лежащий на нём портсигар.