Ирина Линер - Не говори «бонжур» в Париже

Хотелось выпить кофе, и, извините, в туалет. Карнавал – дело долгое. Поэтому заходим в ближайшее заведение и садимся за столик на улице. Мы же на минуточку! Смотрим – за соседними столами бабульки в жемчугах сидят, официанты шампанское в ведерках со льдом носят… И меню такое привлекательное, что я сразу в телефон за информацией полезла. Ага. Хорошее заведение, со звездочкой Мишлен. Ну вот, что называется, сходили за кофеечком. Он, кстати, был замечательный и вино тоже. Как и фаршированные цукини и мороженое со свежей малиной! Не могли же мы в таком месте одним кофе отделаться! Наше и без того прекрасное настроение еще больше улучшилось, мы расплатились и направились к ближайшему пропускному пункту.

Там нас буквально взяли под белы руки и проводили к трибунам. Сидели мы рядом с одной пожилой парой. Женщину я не очень разглядела, ее загораживал основательный мужчина с широкими плечами. Фетровая шляпа и драповое пальто придавали ему объем. Примерно час они себя никак не проявляли, а потом я вдруг услышала громкое «почему?». Ну, везде наши люди! Вот какова доля вероятности на карнавале, где тысячи людей, рядом с русскими оказаться? Это тебе не в ресторане соотечественников встретить, где их ровно половина!

Мы подумали, что сосед выглядит как типичный бывший функционер: хапнул денег в свое время и поселился на Ривьере. Насколько мы оказались неправы, я расскажу вам потом, потому что это была не последняя наша встреча.

А карнавал нам понравился. Сначала артисты танцевали и громко считали наоборот: «Пять, четыре, три, два, один, ноль». Совсем как «Ёлочка, гори!» в детском садике на Новый год. Так несколько раз, пока карнавал все-таки не начался.

Представление открыли китайские циркачи, потом амазонки на лошадях прогарцевали… Ничего особенного они не делали, разве что на дыбы лошадей ставили, но в целом все было очень красиво. Порадовал очень миленький предусмотрительный моментик: вслед за лошадьми шли двое в комбинезонах с совочками и тачкой, готовые в любой момент убрать следы публичного конфуза.

Изящно и странно смотрелась бабочка-бородач в компании крылатых девушек на ходулях. Напоминало австрийского финалиста Кончиту Вурст с Евровидения.

Тут на трибуны выбежала группа поддержки и стала расстреливать нас конфетти из хлопушек.

Кстати, о конфетти. Оказывается, эти бумажные кружочки появились как побочный продукт, получаемый при перфорации бумаги. До этого роль конфетти выполняли фасоль, шарики из мела и гипса и карамельки. От слова «конфеты» и произошло название «конфетти». До 1955 года на карнавалах использовались оба вида праздничной декорации – и твердый, и безболезненно-бумажный, потом твердые конфетти запретили. Впрочем, в Германии на карнавале в зрителей все равно швыряют конфетами на радость детям, насчет других стран я не в курсе.

Кульминацией дневного праздника была Битва или Парад Цветов. Идейным вдохновителем первой битвы был французский писатель немецкого происхождения и большой любитель прекрасного Альфонс Карр. Ему показалось, что лупить друг друга букетами по морде, то есть, извините, бросать цветы в лицо друг другу – это очень весело. Вероятно, не все были такого мнения, потому что позднее битву запретили. Вместо нее стали просто кидать цветы в толпу. Это делают красивые девушки, проезжающие мимо трибун на украшенных цветами больших платформах.

Сделать такую – большой труд. На украшение каждой идет по сорок, а то и пятьдесят часов кропотливой работы. К тому же нужно торопиться, поскольку цветы – товар скоропортящийся. Так что все делается в самый последний момент. Внешний вид платформ выдерживается в едином стиле, над планом работает группа дизайнеров и флористов.

После дневного представления мы пошли в русскую церковь. В районе, где она сейчас находится, начиная с 1860 года отдыхала царская семья Романовых. Они арендовали большую красивую виллу Бернон. При ней был огромный сад с двумя тысячами апельсиновых деревьев и оранжереи с экзотическими растениями.

История появления церкви похожа на печальную сказку. Жил-был царевич, его все любили. Он долго болел и умер в Ницце. В память о нем и построили храм. Царевич – это великий князь Николай Александрович, сын и наследник российского императора Александра II. В Ницце он пытался поправить свое здоровье, но скончался в 1865 году от туберкулезного менингита.

Во время болезни и до самой смерти рядом с ним был поэт и князь Петр Андреевич Вяземский. В память об умершем он написал стихотворение «Вечером на берегу моря» и рассказал о его последних днях в мемуарах «Вилла Бернон». Он предлагал выкупить виллу и возвести на ее месте храм. Так и сделали. Собственность приобрели, виллу сломали, а там, где она стояла, возвели белую часовню в византийском стиле.