Джонатан Свифт - Путешествия Гулливера. Хирурга, а потом капитана прочих кораблей

Судя по хитрому выражению лица сановника, его превосходительство всё понял с первого слова, потому что на втором, нахмурившись густыми бровями и покачивая всё время отрицательно головой, он резкими жестами дал мне понять, что я должен быть отвезен в столицу не как гость, а именно, как обычный раб или пленник. Наряду с этим он постоянно делал и всякие другие знаки, из которых я понял, что меня там будут кормить, поить и обещают обходиться со мной вполне по-человечески. Что такое «прилично» по их законам, я не знал, потому что, живя в Англии, иной раз задумывался, что же на деле заполняет головы моих ненаглядных соотечественников. Глядя на его ужимки, у меня в голове поневоле промелькнула мысль, как хорошо было бы прекратить этот нелепый разговор и сбросить этого наглоко карлика с обшлагов одним не так уж и сильным щелчком. Но моя рука была так сильно прибита к земле, что я быстро прогнал эту в общем-то здравую мысль. Я действительно был пока что пленник. Желание одним рывком разорвать крепкие узы было так сильно, что я чуть напружинился, и сразу ощутил жгучую боль на лице и в руках. Мои руки были покрыты волдырями, а из кисти у меня торчало множество мелких стрел, и смекнув, что число моих врагов всё время умножается, я смирился и знаками дал им понять, что они могут делать со мной всё, что им будет угодно, а я в свою очередь не буду сопротивляться. Удовлетворённые моей лояльностью, Гурго и его свита стали расшаркиваться, потом любезно раскланялись и ускакали с очень довольными лицами. Тут стали нарастать звуки всеобщего ликования, перекатывавшиеся эхом над толпой. Среди общего рёва я расслышал чаще всего употребляемые слова: « Пеплом селян», смысла которых я не уразумел, и вдруг почувствовал, что с левой стороны большая толпа людишек разом ослабила верёвки в такой степени, что теперь я смог повернуться на правую сторону и вволю, от души помочиться. Эта естественное моё отправление было таким обильным, что повергло в великое изумление маленьких зрителей, которые, догадавшись, когда я начал расстёгивать ширинку, по моим движениям, что я намерен делать, шустро разбежались в разные стороны, пытаясь не попасть в бурный поток, извергавшийся из меня с великим шумом, энергией и силой. Чуть ранее они намазали моё лицо и руки каким-то снадобьем с приятным запахом, и через несколько минут боль, причиненная мне их стрелами, сошла на нет. Всё это вместе взятое: сытный завтрак, прекрасное вино, и мази этих людишек благотворно подействовало на меня и я заснул. Я спал, как выяснилось потом, не менее восьми часов. В этом не было ничего удивительного, потому что, как потом выяснилось, врачи, по прямому приказанию императора, подмешали в бочки с вином уйму снотворного.

Наверняка, как только эти туземцы обнаружили меня спящим на земле сразу же после кораблекрушения, они немедленно отправили к императору гонца с вестью об этом открытии. Мгновенно собрался Государственный Совет и на нём было вынесено постановление схомутать меня вышеописанным способом (они сделали это ночью, когда я спал), а потом и решение отправить мне в колоссальных объёмах еду и питьё. Последним установлением Государственного Совета оказалось решение изготовить механизм для транспортировки моего тела в столицу этого государства. Такое решение, скорее всего, покажется, быть может, слишком опрометчивым или опасным, и я даю руку на отсечение, что в подобной ситуации ни один европейский монарх не рискнул бы поступить таким же образом. Но, с какой стороны не посмотри, это решение было по сути столь же взвешенно, сколь и великодушно. Ну, допустим, эти карлики сообразили бы и попытались прикончить меня своими дрекольями, когда я храпел перед ними. И что из того бы тогда получилось? Почуяв сильную боль, я, почти наверняка сразу бы очухался и, просыпаясь, в припадке дикой ярости сразу оборвал бы все эти верёвочки, которыми они меня скрутили, после чего ждать от меня пощады этим мерзавцам уже не имело бы смысла.

Эти коротыли – великолепные математики и едва ли не гении механики. Они достигли очень многого в механике благодаря постоянному вниманию к их деятельности и помощи императора, известного здесь, как главного мецената наук и искусств. Во владении этого монарха имеется масса колёсных машин, предназначенных для перевозки огромных брёвен и всяких иных несусветных тяжестей. По его инициативе всё время строятся чудовищные военные корабли, порой достигающие длины не менее девяти английских футов. Их строят в местах, где есть хороший строевой лес, и уже оттуда перевозит на огромных платформах на расстояние триста или четыреста ярдов прямо к морю. Здесь у них есть порт и пирс, где выстроены эти корабли. Для изготовления невиданной по размерам телеги были вызваны не менее пятисот опытных плотников и немало бывалых инженеров. Это была для них совсем непростая задача, учитывая грандиозные размеры сооружения и общую сложность проекта, и я видел, как они, обдумывая всё это, чесали у себя за ушами крошечными гусиными перьями и измерительными линейками. В итоге получилась широкая деревянная платформа, на три дюйма возвышенная над землёй, почти семь футов в длину и четыре шириной. Громадина располагалась на двадцати двух колесах. Я уже говорил, что мне стало известно о подвозе телеги по громким кликам снаружи. Услышанные мной вопли и крики были демонстрацией восхищения народа по случаю явления этой конструкции. Телегу, как я понял, отправились следом за мною, спустя не позднее четырёх часов после того, как я выполз на берег. Телегу долго устанавливали подле меня, выравнивая параллельно моему телу. Как я потом понял, главная сложность для плотников состояла в том, чтобы приподнять и засунуть меня в вышеописанную телегу. Сначала они пытались сделать это простыми методами, но, похоже, у них ничего не получилось. Тогда, посовещавшись, они сделали по-другому: принялись заколачивать всюду длинные сваи, всего восемьдесят штук, каждая свая длиной в целый фут. Невесть откуда взялись крепкие канаты толщиной в бельевую бечеву. Эти канаты они крепили крючками к многочисленным пластырям, которыми рабочие обмотали мою шею, руки, ноги и туловище. Не менее девяти сотен натренированных силачей по команде стали дёргать за канаты и не без помощи множества блоков на сваях, менее чем за три часа подняли и повернули меня, и в результате втащили на платформу.