Татьяна Бердникова - Проклятый граф. Том II. Призраки прошлого

Силуэты за его спиной, прибавляясь буквально на глазах, приобретали все более четкие очертания. Уже вполне можно было различить отдельных мужчин и женщин разных возрастов, но явно дееспособных; кое-где виднелись и детские фигурки, однако, умиления или жалости они не вызывали. Не вызывало добрых чувств и ни одно из появившихся существ, слишком бледных для того, чтобы казаться живыми, со слишком длинными ногтями, сходными уже больше с когтями хищных зверей, со слишком сильно налитыми кровью глазами и мелькающими периодически между бескровных губ мелкими, острыми зубами. Было их невероятное количество, – казалось, каждая песчинка взметнувшейся по воле мага волны пыли или земли обратилась в странное и страшное чудовище.

Кем были эти существа – не знал, пожалуй, никто, кроме призвавшего их хозяина. Обитатели замка, двое из которых сейчас находились непозволительно близко к возникшей так быстро и так внезапно несметной, растянувшейся длинной полосой армии, невольно напряглись, готовясь или скрыться за прочными дверями, или, при самом плохом раскладе, – принять бой.

Альберт, легко прочитав это напряжение, отразившееся на лицах молодых людей, с насмешливой улыбкой, в которой читалась абсолютная уверенность в победе, поднял руку, собираясь отдать команду к атаке.

– Не думаю, что это займет много времени, – в голосе мага прозвучали металлические нотки, и улыбка на мгновение стала холодной, однако, тотчас же вновь обрела былую насмешливую приветливость, – Думаю, ты будешь не прочь лишний раз доказать свою силу, мой дорогой племянник. Ах, едва не забыл, – он чуть повернулся, вставая к призванной им армии вполоборота и вытянув поднятую руку куда-то в сторону молчаливо ожидающих приказа созданий, щелкнул пальцами. Над холмом разнесся звук лопнувшего воздушного шара, смешавшийся с чьим-то изумленным, негодующим криком, почти сразу оборванным спокойным голосом Альберта.

– Не стоит столь громогласно демонстрировать свое негодование, месье Цепе́ш. Вы можете быть свободны, – мужчина вновь повернулся к своим непосредственным противникам и продолжил, уже стоя спиной к тому, к кому, собственно, обращался, – С сожалением вынужден констатировать, что даже художником ты, мой друг, был лучшим, нежели показал себя сейчас актером.

Влад, по сию пору не опомнившийся после столь неожиданной и мучительной смерти той, кого называл сестрой когда-то, да и удивленный не меньше прочих явившимися по зову мага созданиями, стиснул кулаки, резко шагая вперед.

– Ты… ты! – зарычал он, вероятно, совершенно не контролируя собственный гнев, – Как ты смеешь! Да я…

– Владислав, – голос Альберта явственно похолодел; вновь поворачиваться к собеседнику маг так и не собирался, – Если ты желаешь проверить дарованное тебе бессмертие, не смею мешать. Но вынужден предупредить – как только я опущу руку, эти милые люди разорвут на клочья любого, кто окажется в пределах их досягаемости. К тебе это тоже имеет отношение. Поэтому я не советовал бы тебе медлить, мальчик мой… Благословляй мою милость и спасайся бегством как можно скорее.

Цепеш задохнулся от негодования и, явно собираясь что-то сказать, открыл рот. Альберт, стоящий к нему спиной, скрытый телами мерзких созданий и совершенно точно не могущий видеть, как ведет себя его собеседник, мягко пошевелил пальцами воздетой руки, словно перебирая невидимые струны. Существа, повинуясь этому беззвучному приказу, синхронно повернулись. Владислав, увидев устремленные на него взгляды пылающих жаждой крови глаз, поперхнулся невысказанными словами и, отступив назад, торопливо перекинул ногу через мотоцикл. В последний миг перед тем, как скрыться, вновь вопреки своей воле, но в согласии с инстинктом самосохранения подчиняясь приказу Альберта, он обратил взгляд в сторону Романа, ухитряясь рассмотреть его за спинами членов армии мага. Взор его странно помрачнел, и Цепеш, так и не произнеся ни слова, и не предпринимая больше попыток остаться, резко ударил ногой по стартеру, заставляя мотоцикл сорваться с места, словно небольшую наземную ракету.

Роман, проводив его взглядом, сдержал вздох. Обвинение и недовольство, мелькнувшее в глазах друга объяснили молодому виконту все куда как яснее, чем могли бы сделать это даже самые проникновенные речи, и юноша, сознавая необходимость по завершении всего мириться с приятелем, испытал определенный дискомфорт. Впрочем, понимая и то, что для демонстрации личных чувств и переживаний время сейчас не самое подходящее, успешно скрыл его, вновь обращая внимательный взгляд на спокойного, уверенного в себе мага.