Артур Байрунас - Малиновый пирог

Вскоре стряпчий вернулся с небольшим переносным холодильником для напитков. И, наконец, выдал гостям вожделенные холодные бутылочки минеральной воды и фужеры со льдом. Я принялась тоже искать какую-нибудь жидкость в своем, чем только не набитом, рюкзаке, но тщетно. К моему сердцу начало медленно подступать желчное чувство зависти.

Я укрывалась от жуткого солнца под тентом, сидя на маленьком складном табурете, и пыталась уяснить, сколько же человек может поместиться на этом кораблике.

На палубе находились только мачты да капитанская будочка для управления нашим суденышком. Все каюты и прочее находилось под палубой. Но мне вход туда заказан, это я понимала. Но по нужде, я надеялась, меня допустят в святая святых.

Вскоре мои дамы сменили позиции. Те, что были на носу, пришли на корму. А кормовые, в свою очередь, ушли на нос. Пришедшие явно нежились от хорошего настроения, вальяжные, чуточку разморенные и чуточку утомленные. Уже одетые в бикини и в широкополые летние шляпы.

Что любопытно – все женщины походили друг на друга. Точно клоны из фантастического фильма, бродили по разогретой палубе. Все они были блондинки, наверняка не натуральные, примерно одного возраста и комплекции: слегка полноватые. У всех одно выражение лица.

Я сказала бы, что здесь эти люди были просто телами. Души они оставили дома. Таков мой мрачный юмор на тот день, да и на весь этот вояж.

Все гостьи, как оказалось к моему огромному удивлению, общались между собой только на русском, который я не знаю.

Заинтересовали меня по-настоящему только две девушки (таинственные незнакомки выше). Были они не в белом. Значит, чужды духу всеобщего расслабления. Совсем не радостные, скорее мрачноватые. Эта пара почти все время молчала.

Над нами был растянут огромный тент. Он отбрасывал узкую тень, но слишком теплый ветер не позволял в полной мере насладиться ею.

Старшая из «таинственных незнакомок» выглядела стройной блондинкой среднего девичьего роста. С милой головушки этой девушки спадали смешные плетенки до плеч. Но красивое лицо смотрелось каменным, не способным на эмоции.

Эта симпатичная девочка буквально вплотную прилипла к борту и глядела, не отрываясь, в морскую даль. Одетая в синюю майку, коричневые шорты и с босыми ногами, это хрупкое создание словно бросало вызов всему нашему корабельному однообразию.

Иногда эта девушка оборачивалась ко второй и с грустным выражением лица что-то быстро и кратко говорила ей. Но последняя, словно глухая, не выказывая никакой реакции, все время смотрела прямо вниз, за борт.

Эта, вторая, «таинственная незнакомка» была ниже своей подруги, стриженная коротко, худощавая и в узких солнцезащитных очках. Совсем еще ребенок. По крайней мере, по виду казалась самой юной на корабле. Одевалась же она ярче некуда: разноцветная, в пальмах и попугаях, рубашка с коротким рукавом навыпуск и такие же шорты до колен да цветные шлепанцы.

Эти девушки выглядели весьма серьезными, если не сказать печальными: нет, совсем не туристы. Они даже и к прохладительному напитку не прикоснулись за все время моего наблюдения. А он так соблазнительно шипел, оплавляя кусочки льда в холодных фужерах.

Вскоре я и сама приуныла и загляделась в море. С легкой грустинкой подсунула под свою табуреточку всю скромную кладь свою (то бишь рюкзачок и маленькую полуспортивную сумочку со сменным бельем) – делать было правда нечего: сиди и жди.

Я попала на Крит по приглашению моих старинных приятелей-греков. С ними меня свела моя очень близкая подруга, которая уже как год умерла. Эта женщина заменила мне другую утрату – маму. И критские друзья предложили мне развеять свою печаль классическим образом – путешествием.

В горах острова я счастливо упивалась козлиным молоком, легким критским вином и объедалась козьим сыром. И через неделю мне позвонил мой давний друг и горячий оппонент, священник отец Георгий. Он не оставлял надежду повернуть меня к истинной вере и истинным взглядам на сексуальные предпочтения. Этот иерей и пригласил меня на греческий остров Касос.

Отца Георгия я знала со времен универа. Там он читал курс по истории античной Греции – вот мы и сошлись, сжигаемые яростными спорами.

Щедро одарив меня сыром, мои критяне отправили меня на побережье. Но они не бросили меня в новом мире одиночкой и дали мне охранное и весьма пронырливое сопровождение – их старого доброго друга, турка греческого происхождения с еврейскими корнями, Голиафа. Его активным участием я и взошла победоносно на «Грозу Всевышнего».