1 ...8 9 10 12 13 14 ...18 – Да я сам… Зачем это мне посылать кого-то вперёд? Я и сам могу сказать за себя, – отступив ещё на один шаг, Мандолини протянул руку к прислонённому к стене громоздкому футляру.
– Это ваш инструмент, сударь? Вы – виолончелист?
– Да, ваша милость, – польщённый вниманием к его драгоценному инструменту, толстяк без дальнейших просьб отступил от двери и бережно взял футляр. – Это моя Чиччона. Она проделала путешествие вместе со мной из самого Милана! У меня имеются рекомендательные письма от епископа и от капельмейстера собора Сан-Джованни на имя директора королевского ансамбля Малых скрипок. Вот, они у меня здесь же!
– Стало быть, к маэстро Люлли? – уточнил де Сент-Эньян, наблюдая за сменой выражения лица миланца.
Этот наводящий вопрос был тот час же воспринят им в штыки:
– Да чтобы я представлялся какому-то там флорентийскому выскочке? Мандолини стоит большего! Пусть сам директор королевского ансамбля примет меня!
– Как интересно, – проговорил граф и с лёгкой усмешкой посмотрел на грузную фигуру виолончелиста. – Ну что же, посмотрим, примет ли господин директор вас и ваш драгоценный инструмент. Может быть, он даже согласится прослушать вас для приёма в королевский ансамбль Малых скрипок. Сударь, будьте любезны, пропустите нас! – заметив нерешительность стража, он кивнул ему. – Я здесь от имени его величества.
Толстяк молча сопел, а при упоминании о короле ссутулился, сделавшись в полтора раза меньше. Несмотря на крупные габариты, он сумел протиснуться вслед за графом в едва приоткрытые двери и с любопытством вытянул, насколько мог, короткую бычью шею, чтобы заглянуть через плечо этого благородного господина.
В зале полным ходом шла репетиция, и никто из музыкантов не услышал ни звука отворяемой двери, ни объявления о приходе высокого посетителя. Расположившиеся полукругом, скрипачи играли музыкальный пассаж, повинуясь ритму, который задавал дирижёр, стоящий перед ними точно в самом центре зала. Он размахивал руками увлечённо и самозабвенно, почти с диким остервенением, устремив отрешённый взгляд куда-то вверх. Казалось, будто он мог видеть сами небеса сквозь выбеленный плафон, верхние этажи, и даже через густую пелену из снежных облаков, собравшихся в небе над Парижем!
Де Сент-Эньян пересёк весь зал, остановился возле окна, и, повернувшись спиной к оркестру, опёрся руками о подоконник, заледеневший от холода, который проникал в зал сквозь многочисленные щели в оконных рамах. Граф внимательно слушал игру оркестра, не скрывая удовольствия от прекрасной музыки, и благожелательно улыбался. Он ни разу не шелохнулся до тех пор, пока не стихли финальные аккорды.
Наконец, когда замолкли струны последней скрипки, тишина, воцарившаяся в зале, показалась настолько же пронзительной, как и только что сыгранный пассаж из нового героического марша, сочинённого к предстоящим празднествам.
– Кто посмел? – громко выкрикнул дирижёр и обернулся к дверям, испепеляя гневным взором переминающегося с ноги на ногу толстяка, державшего в руках огромный футляр.
– Я – Мандолини из Милана, – проговорил тот хриплым, будто осипшим от внезапной жажды голосом. – С рекомендациями для господина директора.
Люлли, а это был именно он, посмотрел на него свысока и небрежным взмахом тонкой кистью руки указал ему на угол, противоположный от того места, где стоял граф де Сент-Эньян:
– Ждите там! Я сам позову вас, когда закончу.
Краснея и отдуваясь, толстяк поплёлся к указанному ему месту. Видимо он уже понял свою ошибку в отношении личности господина директора ансамбля и был этим крайне смущён. Более того, он выглядел весьма напуганным. Ведь Люлли – тот самый флорентийский выскочка, и был директором ансамбля Малых Скрипок! И это он всего лишь одним росчерком пера мог лишить любого всякой надежды стать придворным музыкантом!
– Ещё раз, господа! Начнём с третьего такта. И пятая скрипка слева! Я слышу, как вы всё время отстаёте. Если у вас есть другие устремления, кроме как играть в королевском ансамбле, то убирайтесь! Прочь! На выход! – выкрикнул он, при этом указывая вовсе не на дверь, а на окна.
Заметив расположившегося там де Сент-Эньяна, Люлли мгновенно стушевался и оставил своё место в центре зала. Едва ли не в два прыжка он подлетел к господину обер-камергеру, сияя самой счастливой улыбкой.
– Чему я обязан радости видеть ваше сиятельство?
– Многому, мой дорогой Люлли! – граф ответил ему кивком, с достоинством приняв почтительный поклон в свой адрес. – Очень многому!
Читать дальше