Артур Романов - Неожиданные психические отклонения. Мир глазами безумных…

Юноша немного поплакал, после чего вытер слёзы и отправился в туалет, прихватив с собой книгу Каркаса Штыгринова «Мона Лиза в объятьях у Павла Останова» с изображением обнаженной женщины, которую изобразил когда-то Леонардо Да-Винчи. Молодой человек планировал дочитать её вслух в процессе испражнения:

Ваня, пропитый и никчёмный бабник, жил по соседству с добросердечным священником. Отец Игнатий частенько ходил в Гей-бар, чтобы посмотреть на голых мужиков. Жизнь их проходила быстро и курьезно. Со стороны, с бессмысленным смехом, за всем этим наблюдал Кержаков Валерий Анатольевич, которому было уже за полтинник, но он беспросветно занимался синхронной мастурбацией с жирной дворнягой. Ещё он любил грязные игрища с, безусловно, психованной соседкой, которая помимо минета, ещё могла потрясти своей прилипшей к животу кожей, которую она называла грудью. Но и он был под присмотром. Соседний мальчик Алексей Белинский тайно смотрел на извращенную жизнь трёх дегенератов и вожделел их уничтожить, ведь умалишенная соседка была матерью Алексея. Когда она передвигалась, было чётко видно, что жидкое сало в её ягодицах булькает и перекатывается из левой стороны в правую. Вскоре желание больше не могло оставаться без актов, и Белинский решил действовать. Он возвращался с работы. Спокойно отпёр дверь, проследовал в спальню матери и притаился за высоким шкафом: Отец Игнатий шершавым язычком облизывал обвисшие груди тёти Нади, а её сын стоял и пытался понять, зачем они это делают и ради чего им существовать. Священник в чёрной рясе ладонью массировал её разодранное за годы влагалище, ласкал заплывшие целлюлитные бёдра и ожиревшие бока. Разум спеленала противоестественная аура, и Белинский схватил газовый ключ. На его лице был чулок. Алексей зафиксировал, что творит с его мамой извращённый хранитель божьего имени, перестал мешкать и вообще о чём-либо думать и нанёс первый удар. С криками «Убью, сука!», он избил священника, свою мать и ко всему прочему Валеру Анатольевича Дрябкина, который постучал в дверь, чтобы спросить, нет ли у них сгущенного молока для его торта, который он печёт в честь своего пятидесятилетия. В квартире царила Смерть. Алексей нагнулся, чтобы проинцестировать. Смакуя словно карамель, он слизывал кровь с набухших синяков и вгрызался зубами в забрызганные калом и красной жидкостью стегна. Белинский засовывал свой язык в материнские вырезанные глазницы, влагалище, анус и раскромсанный пупок, к которому он привязал клитор. Фекальные воды брызгали на его лицо. Алексей с большим удовольствием слизывал их с себя и мёртвой матери. Наконец, он расстегнул свою ширинку и вытащил длинный, как жердь член, направив взбудоражившуюся головку на её лицо, он приступил дырявить её ноздри, уши, затылок, лоб, виски, рот, гортань, шею и жировые складки под бюстом. Затем отрезал ей руки и пришил к своим подмышкам, а оторванные ноги и голову Белинский прокрутил в мясорубке и потом поедал в течение недели. В квартире стояла ужасная вонь протухшего человеческого мяса. Алексей совсем не противился этого запаха, а, наоборот, с блаженством втягивал в грудь. Иллюзия о том, что его мать жива, родилась в нём с того момента, когда раздувшаяся головка фаллоса впихнулась в невероятно большую структуру черепа. Он желал этого всю свою жизнь. Прошло ещё три недели, прежде чем Белинский изнасиловал и съел каждый кусочек смердящего трупа. Следующей жертвой помраченного ума был алкоголик Ваня, который, наблюдая за необыкновенным инцестом, онанирую, и совсем не подозревая, что его конец настанет в ту самую минуту семяизвержения. – На этом месте молодой человек закончил, потому что завершил опорожнение. Вытерев анус и спустив воду, он вышел из уборной и спросил:

– Ну, чё Колян, тебе понравилось?

– Нет, я не извращенец, а кто это написал?

– Да, ты чё, Колян? Ты, что совсем опух?

– А, чё, я такого сказал?

– Да, не чё! Это ж надо так, а!

– Ну, ты чё гонишь-то?

– Чё-чё?! Не, ну это надо ж, так! Не знать, кто написал роман «Инсценировка смертоубийства небесных козлят».

– Хрен выговоришь.

– Если б ты свой язык поменьше совал в клитор Катьки, как в рассказе, то, возможно, ты бы смог правильно произносить трудно-дающиеся слова.

– Да, пошёл ты, дебил! – обиделся Коля, но тут же спросил: – Кирюх?!

– Чё?

– Так, кто это написал?

– Рассказ «Инсценировка козлят в небе», написал Каркас Ефимович Штыгринов.

– Немного странное имя.

– Да, при чём тут имя? Ты бы на фамилию обратил внимание!