Gram Lee Miller - Потерявшийся (в списках смерти не значится)

– А тебя «мама не учил», что плохо кому-то говорить, что ты его маму ебал? – неожиданно вошёл в разговор Вадим. Оказалось, он всё слышал и всё знал, но, сказав свои слова, Вадим даже не посмотрел в сторону Эльбруса.

– Зря так разговариваете, – включил «заднюю» Эльбрус. – Может, где-то в одном месте пересекёмся.

– Не пересекёмся, не переживай, – парировал Вадим. – И оставь нас в покое.

Эльбрус на мгновение задержался, смерив взглядом двух друзей и, наконец, обратив внимание, что они не одни, медленно развернулся и пошёл к своим.

– ЭЭЭЭ, уважяемый!.. – прекрасно спародировав акцент, обратился к Эльбрусу Илья. – Бухани! – И Илья протянул стакан.

Он, выпивший в одного в общей сложности полтора литра «сэма», сидел грозной уставшей кучей за столом. Но когда он предложил кавказцу выпить, это был отнюдь не приветственный жест – глаза горели и смотрели прямо и, казалось, что у Илюхи напилось тело, но не разум – он смотрел Эльбрусу в глаза так, будто хотел прожечь в нём дыру.

Задержавшись на миг, Эльбрус «отчалил» к своим.

– Данила, братан… – Илья пробрался через сидящие тела к Даньке и приобнял его. – Мы их всех скрутим в бараний рог! – И расхохотался, уткнувшись в Данькину щёку носом…

– Хера ли ты пялишься на них? – с укором бросил Даниле Вадим. – «Вонючки» эти нравятся что ли? – Даня понял по глазам товарища, что тот крайне зол на него, но почему – не мог понять. Это был не просто укор, а искреннее негодование и предупреждение злой матери о том, что нельзя лезть к горячему чайнику.

– А почему они с ними общаются?! Что, русских нет? – в ответ разгорячился поддатый Данила.

– Да и похеру!!! – сорвался Вадим. – Пускай берут у них хоть в рот! Отвянь от них.

– Да пошли они… – поддержал Вадима Илья. – Нових купимь!!! Давай стакан.

Илья наполнил стаканы только Даниле, Вадиму и себе.

– «Чин-Чин», как говорят французы… – и они выпили единым духом.

***

Пироги сожрали и курицу тоже. И сгущёнка пошла в ход на закусь. Половина воинов уже «склеила ласты», когда пацан с фоткой «Металлики» на футболке, пополз в туалет. Проводница раздала бельё, свет горел только в той части вагона, где сидели горцы. «Металлист» добрался до толчка и засел там, но Вадиму уже очень сильно хотелось «по-маленькому», и он пошёл в сторону кавказцев, ведь с той стороны вагона тоже был туалет.

Когда он поравнялся с горцами и до толчка оставалось каких-то пару метров, нога одного из них преградила ему путь:

– Твой сортир в другой стороне.

Вадим остановился, как вкопанный, от неожиданности. Две эти бляди так и сидели там, среди них, и теперь кавказцы решили «приопустить» и мужское население русских в этом вагоне. Вадим посмотрел сначала на преграду, затем на того, кто её создал, а затем на девушек: они тоже смотрели на него, но, несмотря на их натянутые дебильные улыбки, в глазах читалась мольба.

– Что?.. – обратился Вадим к брюнетке и блондинке, – двум вполне миловидным, молодым и даже красивым женщинам. – Что?! Что Вы тут сидите, кошёлки драные, пизды, блять, расквасили свои?! Пошли домой, твари!!!

Он заорал на них так, что слюна полетела изо рта. Девчонки подорвались со своих мест, горцы заблеяли по—своему и тоже вскочили – они каким-то «чудом» оказались и спереди, и сзади, – и Вадим обезопасил себя, «выключив» локтем возникшую незнакомую фигуру позади себя.

Завязалась массовая драка. Тот кавказец, что преградил Вадиму дорогу ногой, кинулся ему в ноги и попытался повалить на пол, но Вадим выставил колено и горемыка разбил себе об него нос.

После первых двух неожиданных и потому удачных приёмов, Вадим уже не мог ничего сделать в таком тесном пространстве – он только стоял и терпел, прикрывая локтем печень и кулаком зубы, удары, которые буквально сыпались на него со всех сторон.

Вопли и крики наполнили вагон: вопили женщины, плакали дети, матерились и просили прекратить безобразие мужчины и старики.

Первым на помощь Вадиму подоспел Алексей – производивший впечатление щуплого ботаника, он быстро развеял его о себе: крикнув несвоим голосом для привлечения внимания, и, заставив тем самым, обернуться Эльбруса, Лёха, подтянувшись за верхние лежачие места, в прыжке, правой ногой «воткнул» ему мощный удар в челюсть: Эльбруса не зря назвали в честь горы – он пошатнулся, но не упал. В следующее мгновение Лёха проделал тот же трюк, но на этот раз ударил уже левой ногой и в нос, чтобы сбить Эльбрусу дыхание, чтобы он начал задыхаться и захлёбываться собственной кровью. Это сработало: Эльбрус стал пятиться, но тут же наступил на кого-то, не удержал равновесие и всем своим двухметровым сто двадцатикилограммовым телом упал на своих друзей, которые к тому времени повалили Вадима на пол и теперь били его кто-чем: кто – руками, кто – ногами…