Татьяна Пулас - Любить по-гречески. К Богам за пазуху…

Мне бы обрадоваться да побежать собирать вещи, искать билеты да оформлять визу мужу. Нет, я конечно именно так и сделала, предварительно, в знак благодарности, поцеловав моего милого молчуна. Только в тот момент, впервые, в моей голове поселился маленький червячок. Червячок начал философствовать на тему того, что́ в отношениях есть хорошо, а что не очень, и стоит ли бить тревогу. «Мы никогда особо ничего не обсуждали. Это факт», – думала я, «но и жили-то мы вместе всего ничего, меньше года! Работали много, времени на болтовню не хватало. Скорей всего, мне просто крупно повезло с мужем», – мысленно объяснила я мозговому червячку и приказала замолчать. Но он не унимался. «А как ты думаешь, зачем вообще ты ему, малолетка русская сдалась?» «Как зачем? Влюбился без памяти!», – ответила я мозговому червячку. «Ну да, за две недели, четыре года назад в шестнадцатилетнюю туристку? А потом полетел за тридевять земель, чтоб сделать предложение руки и сердца! Что, правда-правда ничего не смущает?» «А что здесь может смущать?», – парировала я, «в книгах и фильмах такое бывает, а они часто основываются на чем? Правильно, на жизни! И вообще, хватит копаться в моих мозгах! Мне просто счастье привалило, вот и все! Может я в прошлой жизни что-то очень хорошее сделала! Так что сиди там молча раз поселился, а мне еще о подарках думать надо!»

Вечером о наших планах узнали свекор со свекровью. Ни за что не угадаете, какова была их реакция! Мама Анастасия взяла стремянку, приставила ее к шифоньеру, ловко, как девочка, забралась на последнюю ступеньку и начала раскрывать антресоли, доставая от туда какие-то вещи, упакованные в полиэтиленовые пакеты. На многих из них висели этикетки.

– Это подарки. Это маме, это папе, сестре, бабушкам…, – говорила она, свисая из-под потолка.

Это было нереально!

– Откуда это все взялось??? – спросила я Янниса, глядя на падающие с верхних полок запечатанные пакеты.

Зрелище походило на кадры из какого-нибудь новогоднего мультика. Я стояла с широко раскрытыми глазами под дождем из подарков.

– Мама когда-то открыла магазин одежды, но как-то не пошло. Кое-что из вещей осталось, – объяснил супруг.

Объяснение меня устроило, хотя червячок в голове было открыл рот. «Не вздумай!», – мысленно приказала ему я, – «ничего здесь странного!»

И побежала в свою комнату готовить чемодан.

Я решила сделать сюрприз родным и никому не сообщила о моем приезде. Кроме папы, который должен был встретить нас в аэропорту. Поездка планировалась аккурат под Новый Год, и расчитывать на такси было делом рискованным.

В Москве была ужасная погода, вьюга с минусовой температурой. Пересадка на Ульяновск, казалось, длилась вечно. Мы сидели в самолете и ждали. Я поглядывала на часы, а Яннис уткнулся в окно.

– Может погода нелетная? – произнес он свою первую фразу за весь полет от Салоников до Москвы.

Я почувствовала легкую дрожь в его голосе и тут же поспешила к стюардессе узнать, почему не взлетаем.

– Обледенели крылья, ждем машину с противообледенительной жидкостью. – отрапортовала стюардесса.

Без всякой задней мысли, я быстро перевела своему иностранному супругу, в чем проблема задержки, и тут же пожалела о своей поспешности. В его глазах появился ужас, и полная готовность сорваться с места и выпрыгнуть из самолета. Тогда я сделала самое спокойное и даже безразличное лицо, на которое только была способна, и сказала:

– Какая оказывается ерунда! А я-то уж было волноваться собралась, а тут, подумаешь! Вечно эти машины с жидкостью опаздывают, зря народ задерживают!

Ужас стал потихоньку отступать. Но все равно, бьюсь об заклад, он уже мысленно прощался со своими родителями и с жизнью, представляя, как лежит где-нибудь в тайге среди обломков самолета и тысячи километров снега. Он отвернулся и снова уткнулся носом в иллюминатор, пытаясь разглядеть волшебную машину, способную снять лед с крыльев и, заодно, с его сердца. Но в кромешной темноте он ничего, кроме своего отражения не видел. Время летело неумолимо, и мы рисковали встретить Миллениум в обледенелом самолете. Кто-то в салоне предложил приготовить шампанское, на всякий случай. У кого-то оказалась водка, у кого-то закуска. Все шумели и шутили, в общем, настроение в самолете было праздничным. Думаю, именно эта беспечность и оптимизм русского человека, помогли немного расслабить страдальческое напряжение на лице греческого пассажира.

Наконец, мы услышали долгожданные звуки струи противообледеняющей жидкости, а через десять минут наш самолет поднялся в ночное небо.