Алексей Дэзи - Карантин

Тут Донни принёс антрекоты и унёс пустые бокалы, и блюзовый ритм курортной жизни закружил наших туристов изо дня в день с неотвратимостью предопределения. Но не на долго…

На пятый день без официанта Донни таки решил навестить Хосе. Он потратил на это целое утро вторника, оставив вместо себя за стойкой Звездочёта, и к двум пополудни снова вернулся в ресторан. Вид у него был озадаченный.

– Был ли Профессор? – спросил он, не поздоровавшись.

– Не хлопай так дверью, Донни! – призвал Звездочёт, потому что Донни ездил к Хосе на его пикапе. – Повелитель уже ушёл. Ты отпускаешь меня?

– Подожди, родственник. Хосе нужен доктор, по-моему… Мария уже и не знает, что делать, всё время меняет компрессы… Холодный на лоб, тёплый на грудь. В принципе, она может просто перекладывать тряпку со лба на грудь, настолько Хосе горяч! Ты не знаешь, где в это время может быть Профессор?

– Да… но Повелитель вовсе не врач!

– Он хотя бы профессор! Говори уже, не томи!

– Ну… – и Звездочёт разразился коротким рассказом, смысл которого сводился к тому, что Повелитель Драконов в это время дня может быть где угодно.

– Матерь Божья! – обомлел Донни. – Вот ведь бездельник! Как хорошо, что у меня есть своё дело и я всегда знаю, чем заняться. Ты что, предлагаешь мне ездить по всему городу?!

– Можно просто подождать до утра.

Донни с сомнением покачал головой.

– Ну хорошо, – решился Звездочёт. – Просто у Повелителя роман… Ты уверен, что его обязательно нужно беспокоить? В кои-то веки…

И Донни решил, что, наверное, не стоит.

– Хорошо, что у Профессора появилась баба! – подытожил он. – Теперь хоть ясно, где его искать…

До самого вечера Донни был слегка дёрганым – он так и не решил, правильно ли поступил, что не потревожил Повелителя. А утром к ресторану пришла Мария.

Я не знаю, заметили ли вы, что у ресторана в основном сидят мужчины. Женщины тоже случаются, но если вы видите женщину в рабочее время за столиком ресторана, то и к гадалке не ходи – это иностранка. Я даже не знаю, то ли это ко всем южным народам относится, то ли только к взращённым в Латинской Америке… Бывают, конечно, исключения. К Донни, например, регулярно приходит супруга – у неё есть отдельный столик, на который Донни не садит никого. Ну и молодые девушки нет-нет, да и появляются в ресторане, но в целом, если её не привел уже, что называется, жених, это не приветствуется. Безусловно, Мария, которая, как серая молния, пронзила ряд белых стульев и остановилась, словно стебель полыни, у барной стойки, привлекла всеобщее внимание. Стало тихо, посетители-кабальеро застыли в самых разнообразных позах, словно терракотовые болваны, и даже Повелитель оторвался от своего телефона и, будто модный манекен, развернулся в сторону Донни.

– Хосе умер! – выдохнула Мария посеревшими губами. – Я увела детей к маме.

– Молодец, что увела, – ответил Донни, совершенно не удивившись. – Пойдём… пойдём…

И он сделал жест, как будто приобнял Марию, но не прикоснулся при этом и пальцем к её плечам. Они скрылись в тёмном дверном провале, там, куда почти никогда не проникают клиенты…

– Святая Дева! Какой молодой! – тихо воскликнул кто-то. Кабальеро ожили, начали переговариваться, кое-кто даже зазвенел вилкой о край тарелки.

Затем явился Звездочёт и на своём пикапе и увёз Марию вместе с дородной и тоже похожей на итальянку женщиной – женой Донни; довольно быстро вернулся, и они втроём – Донни, Звездочёт и Повелитель – до самой ночи обсуждали предстоящие похороны. Хосе был беден, а самое главное, молод – ему и в голову не приходило позаботиться о собственном погребении, а Донни чувствовал себя виноватым, как будто Повелитель, окажись он у постели больного, мог бы что-то изменить… Он отослал к Марии свою жену, а Повелитель вызвался утрясти формальности с муниципалитетом и вообще организовать обряд, Звездочёт же рванул на своём пикапе в столицу за священником и приличным гробом. Донни в этом раскладе выпала судьба стать спонсором почти всех расходов и распорядителем поминального стола.

Уже к вечеру буквально все в городе знали, что Хосе умер. Об этом говорили в ресторанчиках, при встрече на тротуаре и даже прямо на проезжей части водители успевали перебросится парой слов из окна в окно. Отовсюду были слышны причитания, вспоминали и жалели вдову, упоминали детей. Естественно, такое событие, как смерть, было слишком важным, чтобы помнить о каких-то там туристах, и ко дню похорон Девочка была уже доведена до белого каления, и Дорси даже стал опасаться, что она действительно «кому-то врежет». Они были единственными людьми в этом городе, которые до самого обряда похорон не догадывались, что что-то случилось. Хотя как «не догадывались»?.. Будучи брошенными, они изливали своё раздражение друг на друга.