Алексей Дэзи - Карантин

– Когда они собираются съезжать? – спросил он Звездочёта

Тот неопределённо покрутил тощей шеей и вскинул тощие плечи.

– В общем-то, на днях, – сказал он мгновенно. – Только, мне кажется, они не уедут.

Донни молча закинул на плечо полотенце, которое зачем-то ухватил, как только оказался за стойкой, и вновь вытер потные руки о толстый живот.

– Донни, успокойся, – заговорил вдруг Повелитель, – в конце концов, Звездочёт просто излагает дела.

– С чего ты взял, что я не спокоен?

– Все знают, что если ты вот так вытираешь ладони, то можешь сорваться, – пояснил Повелитель.

Донни снова пригладил волосы и спрятал руки в карманы брюк.

– Русская не смогла улететь, – снова заговорил Звездочёт. – Так что, я думаю, и немцы улететь не смогут.

– И что? Ты предлагаешь, чтобы они жили здесь за мой счёт? Нет, если они готовы платить, я не против! Но почему-то все кругом говорят так, как будто платить не должен никто!

– Вот по этому поводу, я хотел с тобой поговорить, – вздохнул вдруг Звездочёт и встал со стула. – Дело в том, что у русской совсем нет денег.

– И? – спросил Донни с напряжением, демонстративно не вынимая руки из карманов и расхаживая вдоль стойки из стороны в сторону – И?!!! – повторил он с вызовом, резко остановившись.

– И если ты мне откажешь, я поселю её на своих шести метрах в комнате. А там и кровать-то едва влезает… Донни, не каждый день прошу!

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – трижды выругался Донни.

Минуту никто ничего не говорил. Затем Повелитель, который за всё это время, против обыкновения, ни разу не заглянул в телефон, попросил бокальчик чего нибудь (Донни немедленно налил). Повелитель не торопясь пригубил, почмокал и только тогда заговорил.

– Донни, – сказал он. – Ты же ничего не выиграешь, если прогонишь русскую.

Донни с возмущением хлопнул себя по бокам, а Повелитель продолжил:

– А что ты выиграешь? У тебя и так сезон низкий, впрочем, как и у всех. Кроме того, я думаю, скоро появятся туристы, которых попрут с других пансионатов. Я думаю, тебе стоит всё объяснить твоим постояльцам и снизить плату до ренты, как за обычное жильё… А может даже и просто до себестоимости: свет, вода, минимальное обслуживание… Только не сейчас, а чуть позже, когда твои конкуренты попрут своих со двора.

Донни напряжённо переваривал идею. Звездочёт ждал стоя, словно посторонний, Повелитель цедил вино, как и положено человеку без обязательств.

– Немцев надо предупредить про самолёты, чтобы не мотались попусту до аэропорта и обратно, – разродился, наконец, Донни. – Я хочу, чтобы, если они не уедут, у них всё-таки осталось немного денег… для меня. И русскую предупреди, чтобы не трепалась о том, что не платит!

– Сделаю, – почти по военному отрапортовал Звездочёт, расплылся в улыбке и выскочил на улицу, словно мальчишка.

– Я одного не понимаю, – задумчиво заметил Донни. – Как это «совсем нет денег»? Неужто у этой русской нет ни счетов, ни друзей с деньгами? Задурила она голову нашему Звездочёту, – заключил он.

– Не готов судить… – ответил Повелитель. – По правде говоря, мне кажется, у неё действительно тяжко с финансами. Одевается она роскошно, хотя и старомодно. Но вот с деньгами… По правде сказать, если бы не Звездочёт… Ты не замечал, что Звездочёт постоянно за неё платит?

– Да? Не обращал внимания.

– Сама она заказывает крайне скромно.

– Не убедил! Много ли ты видел бедняков, которые путешествуют по заграницам? Господь с ней… Что ты думаешь про весь этот бедлам?

– Этот бедлам неспроста… – со вздохом ответил Повелитель. – Ты посмотри, какие масштабы! Карабинеры эти на улицах… Может, мы войну какую проспали, сидя в этом кафе?

– Я сначала тоже подумал, что это переворот! – убеждённо возразил Донни. – Может быть, я и сейчас так думаю.

– Война, переворот, инопланетяне высадились в столице… Я, кстати, позвоню завтра или послезавтра в столицу, у меня там однокашники.

Тут с улицы раздался испорченный железным рупором мегафонный голос: «Жители города! Президент и правительство просят вас соблюдать карантин! Настоятельно рекомендуем запастись антисептическими средствами, масками и резиновыми перчатками. Работа развлекательных заведений и заведений общественного питания запрещена. Сограждане!..»

– Это ещё что за цирк? Дева Мария! – воскликнул Донни, и они с Повелителем, словно мальчишки на танковом параде, высунулись из дверей.

По улице, подобно черепахе на морском побережье, ползла желтая разболтанная машина – такое же, а может и то же самое, такси, которое, как предвестница беды, привезло Мать к крыльцу кафе Донни. На крыше автомобиля, словно тулья генеральской фуражки, была установлена конструкция из шести граммофонных труб, которые без всякой передышки и даже почти без запинки несли весь этот бред. Текст, держа в левой руке дешёвый пластмассовый микрофон, наговаривал непосредственно водитель.