Александр Фомичев - Ратибор. Идите сюда, собаки!

– Что разлеглась, корова?! – вальяжно подошедший к упавшей девушке «скудоумный говорун», явно наслаждаясь превосходством в грубой физической силе, неторопливо по новой схватил свою жертву за волосы, накрутив их на кулачишко, и сильным рывком поднял её, злобно при этом прошипев: – Подъём, бурёнка, я только начал развлекаться!..

У Буславы от боли аж слёзы брызнули из глаз; озверевший негодяй явно знал, как причинить страдания женщине. Вот он опять замахнулся правой дланью, приготовившись снова ударить зажмурившуюся от страха и отчаяния беззащитную деву, но повторить свой мерзкий поступок ему было не суждено; Ратибор, оказавшийся тут как тут, левой лапой быстро схватил недоноска за его поднявшуюся для удара руку и, рывком развернув его к себе, от души всадил правый кулак в челюсть зарвавшемуся садисту. Раздался характерный звук сломанной лицевой кости; мерзавец, красиво пролетев метра четыре, не меньше, врезался прямо в толпу своих отдыхающих друзей, сметая всё, что можно, со стола и заставляя их с проклятиями вскакивать на ноги. Лицо подонка представляло собой кровавую кашу, когда он неподвижно замер у стенки трактира; сломанная челюсть, откушенный язык и выбитая добрая половина зубов только украшали (по мнению Емельяна) разбитую в хлам физиономию самодовольного негодяя.

– Запомни, Емеля, одну простую истину: мужчина, который бьёт женщину, – это не мужчина вовсе! Это моль бесхребетная! У меня к клопам да тараканам уважения больше, чем к таким ничтожествам! – пророкотал между тем на всю таверну Ратибор, тяжело оглядывая неспешно берущих его в плотное кольцо варгов. – Давить их надо по мере сил и возможностей, как гадов ползучих! Точно так же, как насильников, эти вообще – нелюди! Одно огорчение – сдуваются быстро, обычно с первой же плюхи… Попрыгать, что ль, на нём ещё, для острастки?.. Хоть стараюсь лежачих не пинать, но тут с трудом сдерживаюсь… Емельян, чего встал как истукан? – рыжебородый богатырь мельком посмотрел на застывшего недалече в растерянности молодого летописца. – Помоги девчушке, отведи в сторонку, чтоб не затоптали. Не видишь, что ль, танцульки у нас намечаются…

– Сию секунду, Ратиборушка… – Емельян, словно очнувшись ото сна, мигом подлетел к заплаканной Буславе и помог отковылять ей к стойке, где стоял мрачный Мефодий. Рука хозяина «Дальней дороги» покоилась на невесть откуда взявшемся у него за поясом одноручном клинке.

– Ты ведь Ратибор, не так ли? Лучший воин Мирграда, как поговаривают… – тем временем уважительно проворчал Лучезар, единственный из варградцев, кто остался сидеть. Но сейчас и он неторопливо поднялся, да вперившись прямо в синие, отдающие лютым холодом глаза рыжеволосого великана, медленно продолжил: – Только ошибку ты совершил сейчас одну… Зря ты припёрся в наш угол без своего двуручного топорика, что у лавки вдалеке примостил! Худо тебе без него будет, ой, худо…

Бойцы Варграда в два десятка рыл обступили Ратибора, злобно скалясь и готовясь в любой момент броситься на одинокого, безоружного, спокойно стоящего рыжебородого витязя. Как будто стая шакалов окружила здоровенного бурого медведя; первым напасть никто не решался, ибо прекрасно понимал, что это верная смерть. Но погавкать с безопасного расстояния и поскрежетать клыками всем скопом на могучего противника, это святое.

– Так я специально не взял секиру, ибо нечего добрую сталь старушки моей марать о кровь всяких дворняг трусливых, вроде тех, что сейчас хороводы вокруг меня водят! – презрительно фыркнул Ратибор и, глядя в лицо врагам, резко гаркнул свою любимую фразу, которую почти всегда бросал в физиономии стоящих напротив противников: – Идите сюда, собаки!

Одновременно с этим он быстро взялся за край стоящего рядом тяжёлого дубового стола и, могучим рывком подняв его, развернулся да с невероятной силой швырнул в крадущихся за спиной лиходеев, уложив сразу троих одним махом. После чего, стремительно подойдя к распростёртым телам противников, мыском ноги подкинул себе двуручный меч одного из них, ловко поймав его за рукоятку правой рукой.

– Похоже, шансы выровнялись, псы вы облезлые! – ехидно рыкнул Ратибор, ловко крутанув в воздухе обоюдоострый палаш.

– Убить его! – взвизгнул истерично Лучезар. – Сначала Красимор, теперь ещё трое! Он один всего, а четверых у нас уже завалил! Толпой прыгайте на этого зубра дикого, остолопы, по одному не лезьте!..

С этими словами своего главаря оставшиеся полтора десятка варгов с оружием наперевес бросились на рыжеволосого исполина, презрительно улыбающегося в их перекошенные злобой и ненавистью лица.