Анна Ураскова - Струны

Дуглас тихо закрыл дверь спальной комнаты и вернулся в кабинет. Он прошел к книжным шкафам. Нажав на несколько книг, он сделал пару шагов назад – в шкафу открылся выход в другое помещение. Пройдя через открывшийся переход, мужчина оказался в небольшой комнате, ярко отличавшейся от остальных в его квартире.

По стенам висели луки, арбалеты, на полках лежали кожухи и стойки с метательными звездами, кинжалами и ножами, кое-где лежали кресты. Стены были исписаны пентаграммами и формулами на древнем языке, лишь изредка – понятной латынью. А посреди помещения в воздухе висел светящейся портал.

Он давно не заходил сюда, не было необходимости. Старался максимально абстрагироваться от всего, что в этой комнате было. Когда-то Дуглас считал, что это его предназначение, что это его настоящая жизнь. Но после он встретил женщину, которую полюбил больше жизни, которая родила ему сына. И он забыл, чему его учили в детстве, к чему его готовили, что в него вкладывали. Зачем отправили сюда.

Но он потерял все, что так полюбил – и был вынужден вернуться к прошлой жизни. Которую почти возненавидел.

Поэтому он вернулся в школу, пусть и в ином амплуа, снова начал преподавать, забылся в работе. Но вот в его жизни снова появилось напоминание из того мира.

Дуглас подошел к порталу, окинув его взглядом. Он назывался Переходом. Свечение было спокойным. Очевидно, его никто не нарушал, уже очень давно. Мужчина провел по невесомой и неосязаемой субстанции ладонью. Его волосы чуть сдул ветер, шедший с той стороны измерения. Поэтому Дуглас сделал резкий шаг назад, одернув себя и нервно выдохнув.

Кто мог создать второй портал? Лишь Высшим это было под силу. Но их почти не осталось, едва ли кому-то есть дело до мира людей. Впрочем… если это Архи демоны – то ничего удивительного, человеческие души всегда их привлекали. Но он бы узнал, непременно узнал. Впрочем, от кого? Про его существование наверняка все давно забыли – и слава богу. Так хотя бы никто не покушался на Переход. А он все охранял его, не уезжал, не покидал это место, которое принесло ему так много боли. И в этом мире у него не осталось никого.

Никого… Он далеко зашел в своем одиночестве. Но это не было тем одиночеством, когда чуждаешься любого общества, нет. Он старался общаться с теми, кому мог помочь, хоть чем-то. Это одиночество заключалось в другом: ядовитом нежелании возвращаться вечером домой.

Дуглас вернулся в кабинет, закрыл тайный ход и вернулся в спальню. Луна, к счастью, спала. Прикрыв дверь, тихо-тихо, как обычно прикрывал дверь в комнату сына, Дуглас зашел в ванную, прибрался там, выстирал и повесил сушиться оставленную одежду девочки, после чего вернулся в гостиную. Он лег на диван, укрылся одеялом и погасил свет лампы на столике рядом.

Что теперь делать? Отвести Луну в участок? Они ее заберут, и, если она проявит себя – реакция людей может быть непредсказуемой. И самой жестокой. «Люди всегда боятся того, чего они не понимают» Вздохнув, Дуглас закрыл глаза. Слишком много происшествий для одного вечера. Его жизнь, мерно текущая и монотонная после гибели семьи, вновь содрогнулась от событий. От напоминаний о том мире. О мире, откуда он был родом.

– Я хочу есть.

Дуглас вздрогнул, распахнув глаза. Напротив него, подобрав под себя ноги, сидела Луна, смотря на него своими большими глазами. Мужчина отдышался, до него даже не сразу дошел смысл слов девочки.

– Который час?

– Светло. Пить.

Дуглас вздохнул и посмотрел на часы. До будильника, который он завел, оставалось около получаса. Он провел пальцами по переносице, после откинул одеяло и свесил ноги с дивана.

– Ладно… сейчас. Сиди тут.

Пройдя на кухню, он поставил греться чайник, нашел остатки ужина, но понял, что лучше сам их доест, а для Луны сделает полноценный завтрак. Подумав, он сделал яичницу с сыром, немного приправив его нашинкованным луком. Пока все это остывало, он сходил в ванную комнату, забрал высохшие после стирки вещи Луны и принес ей в гостиную.

– Как себя чувствуешь?

– Есть.

– Да я понял, понял, сейчас покормлю. Ноги болят? Хвост?

Луна опустила взгляд к ножкам, тоже свесила их с дивана. Дуглас вздохнул, присел на корточки и размотал повязку. Покраснения ушли, но он почти физически ощущал, что хвост маленькой сирены еще не в порядке.

– Переодевайся – и иди на кухню. Позавтракаем, и я отведу тебя… Хотя черт, не верю, что делаю это.

Мужчина сам удалился в спальню и переоделся в свою обычную, по-профессорски уютную одежду. Расправив жилетку, Дуглас посмотрелся в зеркало. Пора было бриться, самые маленькие его ученики порой пугались его, когда борода отрастала слишком сильно. Насилу зачесав назад жесткие волосы, Дуглас застегнул пуговицы на рукавах рубашки. Затем подошел к кровати, на которой спала девочка, и обнаружил на простыне несколько чешуек. Взяв одну из них, Дуглас поднес ее к глазам, надев очки. Чешуйки наполовину потеряли свой цвет, выглядели плохо. И почти рассыпались в пальцах.