Ребекка Пейсли - Сердечные струны

Лилиан в безутешном горе: ребенок умер.

Страшный смысл этих слов все еще эхом отдавался в мозгу Теодосии, когда она, переступив порог комнаты, напряженно всматривалась в полог, скрывавший кровать и сестру.

На семейном кладбище рядом с тремя другими появится новая могила и маленький крест — отметка мимолетности крошечной жизни.

Теодосия не заметила, как стиснула конверт — бумага захрустела, и этот звук неприятно резанул слух. Она приехала домой всего несколько минут назад, надеясь обрадовать известием, которого все они ждали несколько недель.

Но в эти минуты оно оказалось совсем не важным.

— Входи, дорогая, — мягко окликнул ее Аптон.

Теодосия, шагнув в комнату, уловила аромат лимонной вербены, любимых духов Лилиан, остановилась, не приближаясь к кровати.

— Лилиан. Ребенок…

Ее слова показались какими-то неестественными, словно кто-то другой, а не она, произнес их. Муж Лилиан поднялся с кресла и подошел к Теодосии, нежно обняв ее, погладил блестящие золотистые волосы, затем, отстранившись, заглянул в огромные карие глаза.

— Она потеряла ребенка вскоре, как ты уехала, Теодосия. На этот раз все произошло очень быстро — почти без болезненных осложнений, и доктор сказал, что через неделю она полностью оправится. Я бы послал за тобой, но не знал, где ты.

Теодосия медленно подняла глаза, вглядываясь в каждую черточку лица человека, которого — сколько себя помнила — любила как отца.

— Я… я гуляла. В парке. Читала. Письмо. Я читала письмо и…

Она не смогла закончить — слишком много мыслей нахлынуло разом: прикоснувшись к виску, снова взглянула на Лилиан, ощутив где-то в глубине души укол вины. Ее сестре следовало уже давно заняться своей семьей — они слишком долго откладывали, и вот теперь ей приходится переживать, ожидая удачного зачатия, а потом терять детей на втором месяце беременности, и так — в четвертый раз. Врачи единодушно сходились во мнении, что единственная возможность родить ребенка в положенный срок — выносить его до третьего месяца, но это так ей и не удавалось.

Все, включая и Аптона, предлагали усыновить младенца, но Лилиан и слышать об этом не хотела, отчаянно желая сына или дочку собственной плоти и крови, ребенка, похожего на нее или мужа, и это желание пустило такие глубокие корни в ее сердце, что его нельзя было вырвать.

«Это я виновата, что у них нет детей», — по думала Теодосия. Она закрыла глаза — воспоминания унесли ее в прошлое, в тот день, когда она приехала из Нью-Йорка в Бостон напуганным, одиноким пятилетним ребенком, чьи родители погибли от удара молнии в дерево, под которым они расположились на пикник. Она стала свидетельницей их смерти, и не проходящий ужас едва не убил ее.

Нерастраченная любовь Лилиан и Аптона спасла ее. В то время они были молодоженами и могли создать собственную семью, но из-за убежденности, что Теодосия нуждается в безраздельном внимании, они предпочли повременить со своими детьми; без сомнений, им также потребовалась большая часть их сбережений, чтобы обеспечить ее.

Лилиан, движимая материнским инстинктом, научила Теодосию женским премудростям, которыми мать делится с дочерью, а Аптон — настоящий талант, выдающийся профессор Гарварда — позаботился о том, чтобы она получила академическое образование; благодаря ему она теперь была блестяще образована и умна, как и он: в самом деле, по уму и интеллекту она превосходила многих его гарвардских коллег и приобрела немалую известность в мире науки.

Терпеливо и с готовностью Аптон и Лилиан отдавали ей свою любовь, знания, дом — все, что могли, не оставляя ничего для детей, которых им хотелось иметь.

И вот теперь эти дети никогда уже не родятся.

— Теодосия, — Аптон взял ее за подбородок. — О каком письме ты говоришь?

Она заморгала, потом подняла глаза.

— Письмо?

— Ты сказала, что читала письмо, гуляя по парку.

— А, — она показала ему конверт. — От доктора Уоллэби.

Аптон заметно оживился.

— Ну, наконец-то. Я знал, что Юджин непременно ответит тебе. Он, конечно же, хочет интервьюировать тебя.

Его искренняя вера в ее будущее только усилила чувство вины.

— Это прекрасная новость, Аптон, — пробормотала она.

— Теодосия? — Лилиан протерла заспанные глаза и подняла голову с горы подушек. — Иди сюда, дорогая.

Аптон шепнул несколько слов предостережения на ухо Теодосии:

— Ты прекрасно знаешь, как она будет стараться скрыть от тебя свою скорбь. Пожалуйста, воздержись от обсуждения ее потери в данный момент, наоборот, поделись радостными известиями. Не сомневаюсь, она будет ужасно рада услышать их.