Николай Прохоров - Белый странник

Неразумный, ты ж пойми, если я слезу с лошади, то тебе не придется звать своего хозяина, ты маму звать станешь.

Спокойная и самоуверенная улыбка Кирилла подлила масла в огонь злости этого, так называемого охранника: его глаза расширились до необычайных размеров и загорелись такой яростью, что казалось, если бы он смог, то просто проглотил бы наглеца, который посмел с ним так разговаривать. А наглец не спешил слезать с лошади, да еще и, ухмыляясь, спокойно глядел на своего собеседника.

Слезай, я тебе говорю, – сквозь зубы процедил охранник, – или стащу тебя с твоей клячи.

Не такая уж и кляча мой конь. В его копытах больше ума и благородства, чем в тебе, а ты его обзываешь.

Кирилл улыбался охраннику и ждал, когда тот нападет, но охранник не спешил. Злость закипала в нем все сильнее, но что-то сдерживало. И тут Кирилл понял, что сдерживало паренька с дубинкой – тот не знал, как подойти к конному. И Кирилл добавил с издевкой:

Ну, коль ты конного боишься, то слезу сам, а ты, вельможный холуй, проучишь меня, наглеца.

Он спрыгнул с коня и отошел в сторону, чтобы тот не мешал ему, потом развел руки в стороны и с улыбкой сказал:

Ну, смелей, дитя, иди и научи меня уважать таких, как ты, скотов.

Парень ничего не ответил, бросился на Кирилла с воинственным криком, занеся дубинку над головой для удара. Кирилл стоял до последнего на своем месте, потом шагнул вперед и влево, перехватив правой рукой руку с дубинкой. Левая рука Кирилла нырнула под руку нападавшего, и мощным рывком он опрокинул охранника на землю. Он не отпустил руку, а наоборот, уперев колени в голову и ребра охранника, потянул вывернутую руку на себя так сильно, что парень вновь заорал, но от боли, и так сильно, что услышали, казалось, даже рыбы на дне протекающей рядом реки.

Это тебе, мразь, не рабов беззащитных бить! Это тебя научит уважать людей прохожих да прочих, – сквозь зубы произнес Кирилл, потом отпустил горе-воина и пошел к шатру владельца каравана. А владелец стоял у входа в шатер и смотрел на своего работника с неподдельным удивлением.

Охранник не звал маму, он просто лежал и скулил от боли, а боль была что надо, уж это Кирилл знал наверняка.

Меня зовут Скифид, я хозяин этого каравана и вон того парня, который лежит на земле, и хочу знать, чужестранец, за что ты покалечил моего лучшего охранника?

Голос Скифида звучал ровно и спокойно, он ничем не выдавал своих эмоций.

Почтенный Скифид, я не калечил твоего человека, а учил тому, как надо разговаривать с людьми проезжими, ибо никогда не знаешь, с кем ты разговариваешь, а равно и опозорить своего хозяина не сможешь.

Сейчас Кирилл говорил, проявляя уважение к собеседнику, и постарался выглядеть равным хозяину каравана.

Слова истинного мужа, а дела воина. Кто ты есть, путник? – более мягко сказал Скифид и добавил. – А впрочем, поговорим в моем шатре, мне всегда приятно говорить

с умными людьми, коим я тебя считаю.

Кирилл понимал, что сам Скифид кое-что мог в деле воина, иначе не предложил бы войти в свое жилище. После того как они вошли в шатер, Кирилл понял причину спокойствия: в шатре находились еще трое охранников, и выглядели они напряженными, видно, видели, как гость хозяина поступил с их товарищем, и на всякий случай были готовы ко всему.

Хозяин и гость расположились на подушках возле невысокого стола, и Скифид жестом предложил Кириллу все, что было на столе.

А на столе было достаточно великолепных для долгого похода явств. Приступив к еде после хозяина, Кирилл сказал:

Я брожу по земле в поисках того, что мне нужно, и в ожидании моего времени, а по ходу жизни, протекающей в пути, люблю общаться с людьми умными, повидавшими мир и людей всяких.

Я действительно повидал много на своем веку, но как прикажешь к тебе обращаться? – в голосе Скифида звучал неподдельный интерес.

Прости меня, почтенный Скифид, не хотел обидеть твой дом неуважением, просто забыл представиться, меня зовут Кирилл. Я из дальних земель, что лежат за Великим хребтом дракона.

Кирилл прекрасно знал, что за горами, именуемыми Великим хребтом дракона, очень мало кто бывал, а такой работорговец, как Скифид – и подавно.

Об этой стране Кирилл знал много из рассказов Сморкгола и не боялся рассказывать о ней Скифиду. Через пару часов Скифид и Кирилл были лучшими друзьями, и в глубине души Кирилл благодарил своего учителя по психологии. Из шатра доносился веселый хохот двух мужчин, которые относились друг к другу как родные. Потом раздалось пение: Кирилл пел Черный ворон, Скифид слушал внимательно и даже стал подпевать повторяющиеся слова.