Андрей Караичев - Дневник провинции

Когда Союз развалился, а принципы «сухого закона» вместе с ним нет, Юрка смекнул, что к чему и высоко взлетел на контрафактном спирте. Сначала это фуры, потом вагоны! Дальнейшие обстоятельства мне неизвестны (ушёл в армию сам), он стал налаживать связи с ментовскими шишками, с политиками; нашлись серьёзные друзья в Ростове.

Меня Придан «завербовал» примерно в 88 – ом или в 89 – ом году, не помню, но, что до моей службы – точно. Как? По стандартной схеме! Я боксом усердно занимался, увидели меня его ребята на соревнованиях (или он сам), пришли в спортзал: так мол и так, давай с нами. Я подумал и согласился. Жалею ли об этом? Нет, ни капельки.

Пошёл я к Придану не из-за бандитской романтики: поводом тому послужило другое, ставшее одним из главных событий и моментов в моей жизни – это личное и рассказа про нашего авторитета не касается, может, позже напишу.

Относительно Юры и его морали – был ли он хорошим человеком? Для меня однозначно – да! Но и врагов хватало – для всех хорошим не станешь! Могу заверить – сволочью Приданный точно никогда не являлся.

Сергей припарковал «Девятку», прошёл через калитку «усадьбы» Свиридова и, приблизившись к дверям избушки, собирался постучать – не успел, Виктор открыл её раньше: услышал звук подъехавшей машины. Махнув сжатым в правой руке пистолетом «ТТ», хозяин пригласил внутрь:

– Проходи Серёг, знаю, всё знаю. По ящику видел.

Молча проследовав в жилую комнату, Авдеев присел на привычное место за столиком: в левом углу дома от входной двери.

– Помянем? – Предложил москвич.

Утвердительный кивок вместо ответа.

Витёк извлёк из комода заначенную бутылку водки, накрыл скатерть, поставил на неё три гранёных стакана, одним махом наполнил их до краёв, не пролив мимо и капли – профессионал. Третья рюмка, согласно обычаю, ставилась покойному Придану: на неё традиционно положили кусочек хлеба.

Продолжая стоять, Свиридов высоко поднял тару со словами:

– Юрок, за тебя, братух! Земля пухом и суда справедливого тебе там! Не чокаясь, до дна.

Авдеев тоже поднялся, они молча осушили стаканы; молодой не успел поставить посуду на стол, как ему «дало в голову» от крепкого, спиртного напитка.

Позже Племянник поделился подробностями гибели Придана, рассказал о сходке после его смерти (что помнил), о похоронах, поминках. Слушал Свиридов, не перебивая, когда гость закончил, загадочно прошептал:

– Да, от «старухи с косой» не уйдёшь… мы сами путь такой выбрали, некого винить теперь.

Бэтмен не ответил. Посидев немного в тишине, Витёк продолжил:

– Твои мысли? Ваши его?

– Без понятия, – пожал Сергей плечами, – Юра опасался близкого окружения. Мою бригаду последнее время усиливал… вообще, после Москвы вёл себя странно.

– Ты сам, не боишься? Если ваши Придана убрали, ты паровозом должен за ним пойти к праотцам небесным.

– Не думаю, у нас же не столица. Если наши Юру убрали, тогда месяца три они выждут, как минимум. Мы же договорились с ними, как Лаки Лучано в своё время: «Босса боссов больше не будет!» – жить начнём в «мире и согласии!» Каждый за собой оставляет то, что имел до смерти Придана, глобальные вопросы решать на совместной сходке из нас четверых, путём «голосования поднятой руки».

– И ты им поверил? – С иронией хмыкнул хозяин дома.

– Нет! Почему-то уверен: месяца три у меня есть! Два точно. Ходят слухи среди наших, будто за мной Велес стоит, не знаю, кто их пустил… я с Владиславом Александровичем не знаком почти, один раз пересекались, когда с Юрой в Водопьяновск ездили, он и не узнает меня, если увидит… но разрушать легенду я не тороплюсь. Ежу понятно: кто-то из троих бригадиров на Юрку замахнулся.

– Тю! братан, а если не из ваших? Ростовские, например, или те же «велесовские»?

– Тогда я им тем более, на фиг не нужен! Ясно же, что место Придана мне не занять и его не заменить! – Сквозь хмельной смешок сделал Сергей вывод.

– Ты возьми и замени, – Витёк, прищурившись, посмотрел на зашторенное окно, – сам-то хочешь?

– Честно? Не знаю, чего сейчас хочу… вернее, нет, знаю! Хочу хотя бы дня три наедине с самим собой побыть. В полной тишине, пару дней ни о чём не думать, абсолютно. Птичек вон слушать степных, а после отдыха собраться с мыслями и взяться свежими силами за решение проблем.

После слов Авдеева москвич резко протрезвел, налил немного водки, на донышко, скорее ради символичности, нежели опьянения и когда выпили, заглянув гостю в глаза, спросил: