Виктория Козерог - Мы все умрем вчера

Аннета Лус легко читала такие цифрограммы. Они назывались просто: ЦИП (цифровая письменность), а в шутку, по-народному – ЦЫПА.

«Я на работе, еда на кухне, целую, Амадео», – прочитала она.

«Что за новости! Мне же надо на работу! Сколько времени?» Девушка подбежала к входной двери – та была закрыта на ключ. Подбежала к окну и высунулась из него – у нее закружилась голова: сороковой этаж.

– Что же делать? Что же делать? Амадео, немедленно выпусти меня из квартиры! Я опаздываю на работу! – закричала она.

В комнате появилась проекция итальянца:

– Дэвушки не должны работать, у меня хватит денег на нас двоих и еще на наших детей и внуков!

– Что за шутки? Приказываю выпустить меня отсюда! – И пленница сердито топнула ногой.

– Хорошо! Возьми запасной ключ в столике, который стоит в прихожей, иди и попрощайся со своей работой.

Девушка появилась на работе с опозданием на сорок минут. К ней тут же подошел Ямайка.

– Дорогая, я уже успел за эти сорок минут соскучиться по тебе. Где ты была? Ну и вид у тебя! Тебя что, постирали в стиральной машинке, а встреча с катком была неудачной?

– Ян, мне не до шуток! И вообще, отстань от меня! Тебя все равно скоро уволят! И кому ты такой безработный будешь нужен? – Перевозбужденная девушка продолжала что-то кричать. Остолбеневший юноша тихо спросил ее:

– Как? Меня хотят уволить? Я ничего такого не сделал, чтобы меня уволили!

– Ах, Ян! Не волнуйся, что-нибудь придумаем! Может, тебя и не уволят, а кого-то другого, кто попадет в эти семьдесят процентов.

– Семьдесят процентов? – присвистнул Ямайка. – Это слишком много! Пострадают семьдесят процентов людей, которые окажутся на улице, где бушует к тому же чума! Это верная смерть! Это неслыханно! Семьдесят процентов! Не будет этого! Не позволю!

– Ямайка, иди работать. Ну что ты можешь сделать?

Тут как из-под земли вырос Михаил Сергеевич в своем неизменном строгом костюме и набросился на Ямайку.

– Иди работай, тебе же сказали. Но завтра тебя уже здесь не будет! Ты мне давно не нравишься! Аннета Юрьевна, подготовьте документы на увольнение Мякишева. Чего стоишь как вкопанная, ты что, не слышала, что я сказал? – заорал он.

Аннета по-прежнему продолжала стоять, а глаза ее стали сверкать от гнева. Директор опешил от неожиданности, но быстро взял себя в руки и продолжил:

– Я тебе что сказал, курица безмозглая, быстро… – Но тут он почувствовал мощный удар в челюсть крепким кулаком. В глазах потемнело, но мужчина не упал. Он встряхнул головой, потрогал челюсть, на месте ли она, посмотрел на ребят и быстрым шагом пошел к себе в кабинет.

Через пятнадцать минут Ямайка уже летел в полицейской машине в ближайшее отделение полиции. «Обезьянник» был переполнен людьми, и никому не приходило в голову, что при таком большом скоплении людей инфекция будет быстро распространяться. За решеткой орал песни мужчина бомжеватого вида, девушки легкого поведения сидели отдельно и лукаво посматривали на молоденького дневального. Они о чем-то тихо перешептывались, но никому не приходило в голову, что девицы готовят побег.

Была здесь и бабушка, которая производила странные движения руками, как будто бы отмахивалась от кого-то невидимого. За что ее сюда затолкнули, никто не знал, наверное, за бродяжничество. Ямайка сел на лавку и стал хмуро смотреть на этих странных людей, которые только что стали соседями по камере и по несчастью. Через час его повели на допрос. Красивый лейтенант средних лет молча указал на стул, куда Ян и сел.

– Ваши фамилия, имя, отчество? – сухо спросил следователь.

– Мякишев Ян Васильевич.

– Год рождения?

– 2058 год.

– Где работаете?

– Меня только что уволили с шоколадной фабрики.

– Семейное положение?

– Холост.

– Дети есть?

– Нет.

– На вас поступило заявление от господина Михаила Сергеевича Голубева. Он обвиняет вас в разбойном нападении и нанесении ему телесных повреждений.

– Он оскорбил мою девушку.

– Но права распускать руки вам никто не давал.

– Знаю, простите, не сдержался.

– Вы прощения будете просить не у меня лично, а у Голубева. Вы подтверждаете, что имело место то, о чем написал в заявлении вышеуказанный господин?

– Без адвоката ничего подписывать не буду!

– Как вы смеете! – закричал следователь. – Тут и так все понятно, и доказать обратное вы уже не сможете, и адвокат вам ничем уже не поможет.