Николай Львов - Трансформация. Книга 2. Забавы Саула

Однако от сегодняшней беседы с резидентом Виктор не ждал ничего плохого. Того интересовали прежде всего результаты работы сотрудников политический линии разведки. С сотрудниками других линий он встречался редко, для этого у него были соответствующие заместители. Значит, беседа не коснется результатов его работы. Скорей всего, резидент поручит ему встретить кого-либо в аэропорту, отвести в отель, потом ещё куда-нибудь. В общем, поработать шофёром, носильщиком, гидом и переводчиком. Чаще всего такие мероприятия ложились на плечи самых бесполезных сотрудников. Именно таким себя видел в глазах резидента Виктор Ветров.

Патрон читал какие-то документы и даже не посмотрел на вошедшего в кабинет Ветрова, не поздоровался в ответ и не предложил сесть. Он выглядел усталым, хмурым и озабоченным. Прошло несколько минут, наконец он вспомнил о подчиненном и протянул ему газету «Франс Суар»:

– Прочтите в разделе искусство подчеркнутую фломастером статью.

Ветров нашёл нужную статью и углубился в чтение:

Второе пришествие Кандинского или …

Сегодня утром в художественной галерее «Мезон нуар» открылась выставка-продажа полотен молодых художников, творчество которых можно коротко охарактеризовать как маргинальное. Подобные выставки проходят в нашем городе регулярно и редко представляют серьёзный интерес. Но на этот раз случилась сенсация. К нам в редакцию позвонила взволнованная домохозяйка. Она сообщила, что потеряла сознание, рассматривая картины неизвестного художника. Объяснить, что изображено на картинах, она не смогла и стала жаловаться на головную боль. Мы бы не придали значения словам женщины, если бы следом за ней не позвонили ещё два парижанина с подобными сообщениями. Заинтригованная, я отправилась в галерею «Мезон нуар», где встретилась с её хозяином и моим хорошим знакомым месье Ирве Фашем. Вот его комментарии на звонки в нашу редакцию:

– Действительно, вскоре после открытия выставки посетители стали жаловаться на плохое самочувствие после созерцания двух картин, написанных в весьма необычной манере. Никто, конечно, не падал в обморок, но жалобы встревожили меня. Я снял эти полотна, отнёс к себе в кабинет и попросил моего друга, известного знатока современного искусства Мориса Дюбуа приехать ко мне и взглянуть на них. Чем он сейчас и занимается.

– Скажите, дорогой Фаш, кто автор этих картин и что на них изображено?

– Автор мне не известен, и я пока не могу рассказать историю их появления в моей галерее. Непросто говорить и о самих картинах. Впрочем, вы можете взглянуть на них сами. Пройдёмте в мой кабинет.

Когда мы вошли в кабинет Фаша, известный искусствовед и мой старый друг Морис Дюбуа задумчиво стоял у окна и рассматривал уличный пейзаж. Я же направилась к картинам, которые определила сразу среди десятка других. Они отличались яркостью красок и совершенством неопределенности сюжета. Полотна висели на стене в дальнем углу помещения. Пока я медленно приближалась к картинам и рассматривала их под углом, они казались абсолютно одинаковыми, и только что-то неуловимое отличало их. Мне показалось, что на одной картине образы «двигались» по часовой стрелке, на другой – против часовой стрелки. Но всё это потеряло значение, как только я остановилась напротив первой из них. По мере того как я всматривалась в картину, дневной свет вокруг меня стал сумеречным, а уже через несколько секунд мне показалось, что я парю в невесомости, в полной темноте. Подобные ощущения я испытывала только в детстве, когда закрывала глаза перед сном. Одновременно мне почудилось, что картины – вовсе не полотна, разрисованные красками, а какие-то реальные или, если хотите, ирреальные объекты, которые поглощают теплоту моего тела. Мне стало холодно, возник страх. Тут я не выдержала и сделала шаг в сторону. Наваждение исчезло, я оказалась рядом с Морисом и Ирве, которые внимательно меня рассматривали.

Дорогие читатели, не знаю, действительно ли со мной случилось что-то необыкновенное или мне просто показалось, но вот слова Дюбуа, которые он сказал, прощаясь со мной:

– Пока я не могу дать однозначного заключения. Понятно одно – эти картины не имеют аналогов и, возможно, бесценны. Кроме того, у меня есть ощущение, что существует третья картина, которая, возможно, является ключом к единому сюжету. Сообщите вашим читателям, что я готов заплатить миллион франков тому, кто покажет мне эту картину и передаст эксклюзивные права на её исследование.