Сивел Райт - Галактические приключения 2

– Я никогда не испущу свой последний вздох, – сказал Лин злорадным тоном, который подразумевал какую-то глубокую тайну. Он подождал, пока его замечание не достигнет своего полного драматизма, а затем добавил, – я просто собираюсь сделать свой предпоследний вдох и задержать его.

Из волны смеха донесся серьезный голос Джерри Майера.

– Но часто кажется, что в смерти есть что-то предопределенное. Даже, казалось бы, в случайной смерти. – Он вздрогнул. – В прошлые праздники, в День труда в результате аварий погибло пятьсот шестьдесят девять человек. Интересно, что бы чувствовали эти жертвы, если бы им сказали об этом, скажем, за неделю до смерти? И не смогли бы они избежать того, что случилось?

– Чепуха! – сказал Фил Арнофф. – А как насчет хирургии, сывороток и защитных устройств? Они достигли очевидных результатов в спасении жизней. У мужчины увеличивают аорту. Десять лет назад он был бы покойником. Сегодня ему предстоит операция. Они пересаживают часть аорты мертвого человека, и он живет еще двадцать лет.

Джерри вздохнул.

– Ты ввязываешься в бессмысленный спор. Можно было бы ответить, что судьба перенесла операцию в реальность, чтобы спасти его, потому что еще не пришло его время умирать. Есть много свидетельств в пользу предопределения. На нем основаны некоторые из древнейших философий и религий. То, что написано, – это концепция, древняя, как человек.

– И, возможно, такая же ошибочная, как древняя вера в бога грома, – усмехнулся Лин.

– А может, и нет, – сказал Джерри. – Когда ты читаешь книгу, если ты не жульничаешь и сначала не смотришь в конец, то это похоже на жизнь. Все непредсказуемо. Но ты можешь пролистать до конца и посмотреть, что из этого выйдет, а затем начать с самого начала и читать с этим знанием. И когда ты снова доходишь до конца, все остается по-прежнему, потому что это уже было написано и не менялось, когда ты начал читать первую страницу. Иногда я думаю, что настоящая жизнь такова.

Фил и Лин подмигнули друг другу. Затем Фил сказал:

– Давайте предположим, что на данный момент это правда. Кто тогда пишет?

Джерри пожал плечами.

– Какая от этого разница? Есть старая история о Ткачах Судьбы, ткущих ткань, которая становится событиями человеческой жизни по мере ее создания. И есть еще одна, которую я когда-то слышал или где-то читал…

– Какая? – подтолкнула Лин.

– Я пытался вспомнить, где я ее взял, – сказал Джерри. – Это не важно. Как бы то ни было, Судьба – это старик с незрячими глазами, сидящий за пишущей машинкой и записывающий события, которые произойдут. Рядом с ним стоит мусорная корзина с вечным огнем в ней. Когда незрячий старик заканчивает одну страницу, он вырывает ее и бросает в мусорную корзину. Пламя поглощает ее, и по мере того, как она горит, она становится реальностью жизни.

– Надо же! – сказал Фил. – Это чертовски милая идея. Запись на бумаге, сжигание, и в процессе сжигания запись превращается в реальность с помощью какой-то странной алхимии. Я надеюсь, ты можешь вспомнить, где ты это читал.

Лин фыркнул.

– Может быть, он написал это сам и сжег страницы, когда они были закончены, – предположил он. Он взглянул на часы на стене. Его глаза расширились от удивления. – Я не знал, что уже так поздно, – сказал он, вставая. – Мне нужно попасть в город до закрытия банка. Нужно действительно надавить на него.

– Полегче, – крикнул ему вслед Фил. – Не дай себя убить.

– Не о чем беспокоиться, – отозвался Лин. – Если это не будет написано, этого не произойдет, ты же знаешь.

– Не искушай Судьбу! – предостерегающе сказал Джерри.

Но Лин был за дверью и ничего не слышал.

Надпись гласила "снизить скорость да 35". Лин улыбнулся. Это было для обычных автомобилей. У его "Хадсона" был низкий центр тяжести. Но он убрал ногу с педали газа, и сопротивление в гору замедлило его машину до семидесяти, шестидесяти пяти, шестидесяти, затем пятидесяти пяти, когда он вошел в первый поворот S-образной кривой.

Сосны были высокими до самого края обочины, скрывая то, что было впереди. Это была плохая авантюра, решил он, но часы на приборной панели подсказали ему, что ему придется рискнуть. Еще двадцать четыре мили, и через двадцать две минуты. Даже в пятьдесят пять он опоздает. Он разогнался до 58, наклонив голову, чтобы видеть дальше за поворотом двухполосного шоссе.