Сивел Райт - Галактические приключения 2

Страница была закончена. Рука мужчины схватила ее и выдернула из машины, бросив в огонь в проволочной корзине для мусора.

И из какой-то автоматической подачи на валике появился новый лист, и человек продолжил печатать, его пальцы двигались с большой скоростью и без остановки.

Лин выпрямился и немного отступил назад, чтобы не напугать мужчину. Он громко кашлянул и сказал: "Привет".

Ритм, в котором мужчина печатал, не менялся. Он никак не показал, что слышал.

Слегка раздраженный, Лин протянул руку и крепко похлопал его по плечу. По-прежнему никакого результата.

– Эй, там! – крикнула Лин, сжимая пальцами плечи мужчины и пытаясь встряхнуть его. – Эй! – начал он снова, но его голос затих.

Плечо под его пальцами было неподатливым. Слишком непреклонно. Его губы сжались в упрямую линию. Он применил силу. Плечо было неподвижно.

Он отпустил его и озадаченно уставился вниз. Пальцы продолжали печатать без паузы, размытые движения по клавишам.

С внезапным решением Лин шагнул вперед, чтобы видеть лицо мужчины. Он уловил впечатление худощавого лица, интеллектуального и расслабленного, с твердыми губами и тонким носом с высокой переносицей. Но это было замечено лишь смутно, потому что его внимание сразу же привлекли глаза мужчины.

Или отсутствие глаз, скорее. Ибо там, где должны были быть его глаза, не было ничего, кроме плотно сомкнутых век, которые, судя по их впалым контурам, вообще не прикрывали глаз, а только пустые глазницы.

Для пробы Лин протянул руку и коснулся лица. Бледная кожа была непреклонна, как скала. Он прижал палец к правой щеке, пока ноготь не загнулся. Это должно было оставить след на любой живой коже и вызвать восклицание боли у любого живого человека. Но это не оставило заметного следа, и мужчина не подал виду, что что-то заметил. А пальцы продолжали свое быстрое движение по клавиатуре пишущей машинки.

Лин недоверчиво протянул руку и попытался снять кепку. Она не поддавалась и была такой же непреклонно твердой, как и лицо.

– Робот! – Восклицание сорвалось с губ Лина хриплым шепотом. – Или— статуя?

В отчаянии он схватил одну из рук мужчины за локоть и попытался прервать плавный поток движений. Вся его сила не могла изменить движение этой руки настолько, чтобы палец пропустил клавишу на пишущей машинке.

– Ни миллионной доли дюйма зазора в суставах! – сказал он, поражаясь.

Впервые он отвел свое внимание от фигуры перед ним и огляделся вокруг. Робот, или статуя, или что бы это ни было, сидел на месте, практически взгромоздившись на край обрыва, который спускался гораздо дальше, чем лестница с другой стороны. Здесь был отвесный обрыв по меньшей мере на тысячу футов, а возможно, и больше, почти на две тысячи.

Внизу до самого горизонта простиралась огромная долина.

Лин озадаченно нахмурился и посмотрела на долину, пытаясь вспомнить, есть ли в этой части страны какие-нибудь высокие горы. Там были холмы, но не было настоящих гор. Ничто не может сравниться с этим.

– Как долго я был без сознания? – пробормотал он.

Его внимание переключилось на мужчину как раз вовремя, чтобы увидеть, как в огонь полетел еще один лист бумаги. Он смотрел, как сгорает лист. Само пламя, казалось, выходило из круглого отверстия в скале в области дна проволочной корзины. Судя по цвету, это было газовое пламя. В темноте оно было бы ярко-синим.

Его внимание переключилось на пишущую машинку и каменный стол, на котором она стояла. На гладкой поверхности передней части стола была выбита надпись.

Лин кивнул с мрачным пониманием. Это была статуя. Но такой статуи никогда не существовало на Земле, на которой он жил, иначе она считалась бы восьмым чудом света и была бы известна каждому школьнику.

Им овладело настоятельное желание схватить следующий лист бумаги прежде, чем его достанет пламя, и попытаться прочитать его. Он подождал, пока статуя робота печатала, и когда рука выдернула лист, чтобы бросить его в огонь, он схватил лист, хотя часть его оторвалась и упала в пламя, прежде чем он смог его спасти.

Он изучил текстуру бумаги. На ощупь она больше походила на пластик, чем на бумагу. Он изучил машинопись. Она была четкой и совершенно неразборчивой.

Или она была непонятной? Он почти мог уловить смысл в этих словах. Некоторые из букв, которые были странными, теперь казались знакомыми.

Он крепко зажмурил глаза и покачал головой, затем открыл их и посмотрел снова. В этом действительно был смысл, но смысл был просто за пределами его досягаемости.