Эн Поли - Американские байки

Именно поэтому мне нестерпимо хочется Васю пнуть, и побольнее. Вино притупило слезны, но не убило их окончательно.

– Ну, ладно, патетику тут наводить! – бурчу я, а у самой ком в горле.

– Ай, да ладно. Дай обниму!

Мы жмем друг другу руки, но, не выдержав накала, бросаемся друг к другу на шею. Девчонки трясут подбородками и клянутся звонить. Парни серьезны, но видно, что и они вот-вот заплачут.

После бурных прощаний до бабушкиного дома меня провожают трое. Вася, Макс и Сашка. Самый красивый из нашей компании – Артём, уехал на свидание к какой-то девчонке. А жаль. Мне почему-то хочется, чтобы именно он, а не Сашка, шёл сейчас рядом и держал меня за руку. Все эти держания за руку ничего не значат, совсем ни-че-го. Мы же просто друзья. Но лучше б Артём, а не Сашка.

Бабушка живёт на Вокзальной улице, сразу за железной дорогой. Узкие переулки, заросшие сиренью. Тихий перестук колёс проходящих вдалеке поездов. Асфальт пружинит под подошвами лодочек. Фонари, ещё не разбитые местной шпаной, заканчиваются ровно за сто метров до погрузившейся в тёмную дрему пятиэтажки. Бабушкин подъезд гостеприимно объят сумерками. Окна в пролётах не дают света, полукруглым намёком сереют в темноте. В какой конкретно момент Сашка целует меня? Я не успеваю сообразить. Чувство вины от того, что первый поцелуй не достался барабанщику, почти не ощущается. И тепло, разливающееся по всему телу, намного приятней. Вася и Макс терпеливо ждут, облокотившись на останки деревянных перил, присаживаются на нижнюю ступеньку, закуривают. Из-за чьей-то двери слышится жалобный кошачий мяв.

В эту ночь я прокрадываюсь к бабушке многоопытной женщиной. Ключ предательски скрипит в замке, я замираю, холодея от ужаса. Но бабушка спит и не знает, как много изменилось во мне за считанные часы. Внезапно проснувшимся девичьим чутьём я понимаю, что о количестве мужчин, с которыми довелось целоваться до первого поцелуя, надо молчать даже под пытками. Чтобы не прослыть легкомысленной свистулькой. И когда-нибудь выйти замуж.

Мы договариваемся встретиться с Андреем у памятника Ленину, недалеко от бабушкиного дома. Накануне он позвонил мне на домашний номер, и трубку взяла я. Поэтому совершенно никто не знает, что у меня свидание. Никто, кроме Таньки, а она не сдаст.

Андрея я замечаю издалека. Завидев меня, он быстро шагает мне навстречу и машет руками.

– Привет!

– Привет!

– Слушай, меня на днюху тут пригласили. В общаге отмечать будут. Пойдем?

– Хорошо, – киваю.

– Ты не бойся, там все свои. Обижать не будут.

– Да я и не боюсь.

(Неправда. Боюсь еще как)

– Ну, пойдем?

Андрей осторожно берёт меня за руку, и мы идём. Ещё светло, и я с ужасом думаю, что будет, если нас увидит кто-то из знакомых. Шанс попасться процентов девяносто девять. Городок у нас маленький, всего тысяч двести человек. Все видят, кто куда пошёл, да с кем, да как был одет. Потом не удивляйся сплетням. Думать о том, что скажут родители, если узнают, выше моих сил. Кроме этого, я так переволновалась, что забыла надеть свой любимый браслет из витого железа. А без него я выгляжу не так круто. И Андрей это наверняка заметил, хотя про браслет он знать никак не может. В общем, один сплошной провал. Но как приятно идти рука об руку с парнем. Эти ощущения немного гасят тревогу и успокаивают нервы. Наконец, я решаю, что все равно попала, а потому можно пускаться во все тяжкие. В такт нашим шагам в голове стучит: «Плевать, плевать!». На всех плевать. Лишь бы Андрей не отпускал. Лишь бы держал меня вот так за руку.

Вечер мы проводим в общежитии пединститута. Нас проводят туда проходами, лестницами, коридорами. Чей-то день рождения – меня представляют высокому, слегка пьяному парню, я едва ли запоминаю его лицо и имя. Я никого здесь не знаю, да и зачем мне это. Главное, что с Андреем. Комната гудит, накрытые столы ломятся от пластиковых тарелок: колбаса, сыр, хлеб – в нарезку; сухарики; картошка-пюре; соленые огурцы; сок в бутылках и много стаканов.

– Угощайся!

Андрей приволакивает мне куриный окорочок: он подгоревший с одной стороны и совершенно холодный с другой. Я грызу его и, странное дело, мне очень вкусно. Я жутко проголодалась. Может от того, что не смогла проглотить и куска нормальной еды за день. А может потому, что просто давно не ела курицы.

– Знаешь, мне вдруг захотелось тебя поцеловать.

Я слышу это в пол-уха, шум голосов и громкая музыка оглушают. Но слова каким-то чудом проникают в меня. Я тут же краснею. Не только лицом, всей поверхностью кожи.