Натан Джонс - Дом будущего. Под Берлинской стеной и обратно

– Я тогда поеду, – сказал Дитрих. – Только Харди позову.

Он двинулся в дальнюю часть подвала, а Ричард подошел к ящику и принялся раздеваться. Оставшись в одном белье, он вытащил из кучи вещей комбинезон – весь в заскорузлой глине – и влез в него.

Джек последовал его примеру. Закончив, он отвернулся, чтобы Ева тоже могла переодеться.

– Я кое-что тебе привез, – сказал Ричард, пока она застегивала свой комбинезон.

– Одну из тех скляночек, которыми торгует Микки? – улыбнулась она.

– Все она знает… – пробормотал Ричард. – Нет, не ее.

Он разжал ладонь и протянул Еве маленькую жемчужную подвеску, которую до сих пор прятал между большим и указательным пальцем. Ричард купил ее в Гамбурге и провез через границу точно так же – в руке.

– Какая прелесть, – проговорила она. – Спасибо, мне очень нравится.

Ричард наклонился, чтобы ее поцеловать, и одновременно с этим застегнул подвеску у Евы на шее.

Она протестующе прижала ладонь к украшению.

– Не нужно! Вдруг потеряю…

– Не потеряешь. Там очень крепкий замочек.

Ева обвила руками его шею, потом вдруг спросила:

– А где пистолет?

– Он в ящике.

– Ты его зарядил?

– Нет, милая.

– Хорошо…

Послышались шаги, и в комнату вошел Дитрих, а вслед за ним – Харди. Этот угрюмый бледный баварец, казалось, совершенно не подходил на роль шахтера, но на деле был очень сильным и выносливым.

Ричард обменялся дружеским рукопожатием с обоими.

– Доброй ночи, – сказал Дитрих. – Не забывай про полосу.

– Да, – сказал Ричард. – Не забуду.

Он всегда хотел стать акробатом, но не сложилось – привычка кривляться взяла верх. Мать, Беттани, недолюбливала его за это: тощий пронырливый Ричард без конца приставал к порядочным людям со своими простецкими фокусами. Совсем не то, что ее старший сын – статный красавец Лесли, который, как она тем не менее считала, угробил свою жизнь, когда пошел в цирк.

Его отец тоже там работал – и оставил Беттани с маленьким мальчиком, для которого пришлось искать приемного папу, чтобы вокруг не шептались. Новый брак, однако, принес и нового ребенка: хотела Беттани того или нет, нужно было чем-то скрепить замужество. Так что Ричард оказался желанным пополнением в семействе только для отца – и для Лесли, который души не чаял в младшем брате и всему его научил.

Ричарду удалось использовать его уроки в своей карьере иллюзиониста. Лесли хотел, чтобы он занимался акробатикой, и Ричард в конечном итоге исполнил это желание – только по-своему. В этом году под откидным дном грузовика он привез в Западный Берлин миллиметровые невидимые нити – последнее изобретение ученых из Калифорнии. Каждая такая нить была рассчитана на центнер, так что Ричард мог порхать по воздуху, удерживая Еву на руках. Конечно, чтобы система работала, пришлось попотеть: Джек построил ему подвижную конструкцию под потолком прямо здесь, на острове посреди ГДР, неизвестно откуда достав запчасти. Ричард очень им гордился.

И это была далеко не единственная заслуга Джека.

Ричард переобулся в рабочие ботинки и прошел в основное помещение, которое располагалось под репетиционным залом, только на два этажа ниже. Здесь в стене зияла дыра – низкий земляной ход, уходивший вперед, в темноту. Над ним был закреплен примитивный механизм, позволявший вытягивать вырытую почву в тележке. По полу, словно два исполинских дождевых червя, змеились два кабеля – электрический и телефонный. Сам телефон стоял тут же. Это был старый советский полевой аппарат, который работал на честном слове.

– Я пойду или сначала ты? – спросил Джек.

– Сначала я, – ответил Ричард.

– Тогда давай.

Краем глаза он увидел, что Ева устроилась на своем табурете неподалеку. Она собирала гибкий воздуховод, который в скором времени должны были пустить в тоннель. Ричард послал ей воздушный поцелуй и нырнул в дыру.

Несмотря на лампочки, подвешенные под потолком, здесь царил полумрак. Было холодно, пахло землей и досками. Ричард, пригнувшись, двинулся вперед, опираясь на все четыре конечности. Несколько минут – и он оказался у стены, в которую упирался ход. Там он подхватил кирку, и, скрючившись по-паучьи, принялся методично долбить глину.

Дышать тут было куда труднее, чем наверху. Спертый воздух словно бы с неохотой проталкивался в горло, застревая где-то в районе ключиц. Но останавливаться было нельзя – они уже слишком глубоко прогрызли дно города, чтобы теперь все бросить из-за недостатка кислорода.