Лев Леонтьев - Боль

И всё-таки, когда боль появилась впервые?.. Что могло стать причиной её появления?.. Панкратов неоднократно давал себе слово не думать об этом – всё равно до правды не докопаешься, а предположения навсегда таковыми и останутся. Не хотел думать, но назойливые мысли, по своему обыкновению, влезали в черепную коробку, не спрашивая разрешения… Итак, вернёмся на шесть лет. В том году умер отец. Сердечный приступ. Дмитрий недавно закончил учёбу в институте. Вернулся в Верхнюю Брынду, устроился на работу, и тут – несчастье с папой. Точно!.. Боль появилась вскоре после вторых поминок отца – через сорок дней после его смерти. В тот же день!.. Будто отец до этих пор был рядом, оберегал сына, а потом отдалился, защиты не стало, и Дмитрий оказался предоставленным самому себе. И появилась эта боль. Ну что ж, значит, так Богу угодно. Хорошо, когда по-настоящему веруешь в него. Самые дикие, самые абсурдные события считаешь закономерными, и это избавляет от пагубных длительных страданий. Не удивляешься, не возмущаешься. И хотя разочарование, горе поначалу вспыхивают в душе и разгораются жарким костром, довольно скоро бушующее пламя сменяется блаженным покоем. И ты не успеваешь устать от своих переживаний, начать психовать из-за их присутствия в душе, наглого вторжения в твою жизнь, как это с тобой бывало прежде, с неверующим. Всё идёт как надо. Это незыблемый принцип, а без него – какая Вера?.. Дмитрий Панкратов был верующим. Потому что были верующими отец и мать. А лучший отцовский друг, с которым папа дружил с детства – теперь поп в местной церкви.

Мама Дмитрия умерла, когда ему было шесть лет. Учился в первом классе. В тот год выдался необыкновенно холодный ноябрь. В первых числах – минус десять, на следующий день двадцать один, а ещё днём позже – тридцать пять. Мамино сердце не выдержало резких перепадов давления. На похоронах было много народу: мама работала воспитательницей в детском саду. Пришли родители детишек, воспитывавшихся в её группе в то время или в прежние годы.

На похоронах Митя не плакал. Не отрываясь смотрел на холодное мамино лицо с посиневшим носом, будто не понимая, что происходит. Слёз не было. Но в душе появилось большое тёмное пятно, которое становилось плотнее и, постепенно разрастаясь, охватило сначала самого Митю, потом окружающих его людей, гроб с телом матери, кладбище, ощетинившееся страшными крестами и памятниками. А потом в этом тёмном пятне утонуло небо, и вообще – уместился весь мир…

Ну вот, кажется, пришёл. Петька тут живёт, в этой страшнючей облезлой пятиэтажке. Интересно, успел он надраться или нет?.. Обычно этот парень по субботам к полудню уже никакой. Часов до десяти держится, а потом бежит в магазин за пивом. И жрёт его, будто в верблюда превращается. В верблюда, который полтора месяца бродил по пустыне в поисках глотка воды, и вот наконец набрёл на оазис, где вместо воды пиво (а вот интересно, верблюд стал бы его пить?.. и если да, то сколько пива осилил бы?.. неужели больше, чем Петька?.. не может быть!..) Через два часа такого жора Петька не человек, и общаться с ним бесполезно. Впрочем, и в другие дни ситуация не намного лучше, если Петьке не надо куда-то идти по делам. Но он обещал, что сегодня будет в норме. Дмитрий очень надеется, что товарищ сдержит слово. Ну очень-очень. Потому что заменить Петьку некем. Парадокс: несмотря на жуткую запойность, Петька Агафонов имеет самые умнющие мозги на свете!.. Всякие там нобелевские лауреаты отдыхают!.. Петька – самый-самый. Потому и пьёт, наверное. Гениальность – тяжкий груз, трудно его нести по жизни – вечно заносит куда-то. То вправо, то влево. И скинуть эту тяжесть нельзя, не придуман способ избавления от гениальности. Кроме одного – бухать!.. Вот Петька и пьёт: пытается стать нормальным человеком. Устал парень от гениальности. Есть в Верхней Брынде одна научная контора – бывший филиал какого-то московского научно-исследовательского института. Так Петька для местных учёных чего только не наизобретал!.. Кое-что даже изготовил сам – самое сложное. А то, бывало, изобретёт, предоставит чертежи, а неумеха-заказчик смастерит какую-нибудь гадость. Потом Петьке претензии предъявляет: не работает твоя штуковина, верни деньги!.. Приходится Петьке всё заново объяснять, а потом участвовать в изготовлении и испытаниях… Да и какие уж там деньги ему платили!.. Так, копейки, в основном водку несли да пивко на опохмелку. Ну, и денег немного: Петьке ведь не только есть, – за квартиру, за свет платить надо. Чтобы изобретать в уме, свет, конечно, не нужен, но как в темноте чертить и изготавливать различные хитрые штуковины?.. Вот и приходится брать за изобретения не только алкогольными напитками, деньгами тоже.