Лев Леонтьев - Боль

– Молодой человек, вы выходите?..

Дмитрий вздрогнул, очнулся. Вздрагивающим по пустякам его сделала боль. Нервы почти постоянно напряжены, часто – до предела. Вздрогнешь даже от комариного писка, неожиданно раздавшегося над ухом. И уж конечно, от любого вопроса, сказанного вот таким раздражённым тоном. Пожилой мужчина, злое лицо. Синие мешки под глазами. Склеры жёлтые. Изо рта отвратительный запах.

– Да, – коротко ответил Дмитрий и отвернулся. Автобус остановился, Панкратова выдавило наружу. Можно было и не спрашивать, выходит он или нет: выбора не было, даже если бы это была не его остановка, он всё равно оказался бы на тротуаре, покрытом противной кашицей из подтаявшего снега. С вечера начало резко теплеть, и вот результат. Теперь жди такого же резкого похолодания, и будешь ходить по ледяной корке вразвалку, как утка, чтоб не упасть.

Дмитрий бросил взгляд на свою барсетку: не расстегнулся ли замок, как уже бывало?.. Барсетка была новая, но пружина оказалась слабоватой, и кнопка замка тонула от малейшего прикосновения. Получалось, будто кнопка не механическая, а сенсорная. Удобно для воришек: такой замочек, наверно, можно расстёгивать пристальным взглядом – и бери, что по нраву. В такой вот автобусной давке хозяин ничего не заметит. Дмитрий вспомнил мужчину, спросившего, выходит он или нет. Эх, мужик, если б у тебя вот так болело в животе, как тогда прозвучал бы твой вопрос?.. Ещё более грубо?.. Может, ещё и дёрнул бы тогда за рукав, толкнул бы в плечо?.. Дмитрий тут же осёкся: откуда ему знать, каково самочувствие того человека?.. Возможно, ему гораздо хуже. Может, жить осталось пару дней. Хреново мужику, оттого и психованный. Панкратов вспомнил «потасканное» лицо попутчика и вздохнул. Терпимее надо быть к людям, всем непросто. Абсолютно здоровых людей, как известно, не бывает. И у всех разный уровень восприятия, все по-разному реагируют на одни и те же события. Кто-то заводится с пол-оборота, а кого-то можно бить тяжеленной дубиной по затылку, он даже не поморщится. Или засмеётся. А потом хладнокровно даст сдачи – чтоб неповадно было дубинами размахивать. В культурном обществе живёшь, так и веди себя соответственно. Ну, а не умеешь вести себя прилично, в драку лезешь – твой дом тюрьма. Там тебя быстро научат уму-разуму. Это здесь, на свободе, нагадил – и в сторону. А на зоне не получится. Нет там стороны, в которой можно укрыться от ответственности. Сторона – за пределами забора с колючкой, но тебе туда хода нет…

Налетевший ветерок проник за воротник пуховика Панкратова, парень зябко поёжился, на ходу поправил шарф.

– Блин, куда прёшь?.. – разъярённый рык прямо в нос. Здоровенный мужик лет пятидесяти. Бешено вращает глазами. Бедолага, до чего довёл себя. Как раз о тебе только что думал. И о том, где тебе место.

– Извините, пожалуйста, задумался, – непринуждённо улыбнулся Дмитрий. Когда всё время вот так болит, всё остальное кажется пустяком. Даже собственная смерть, не то что встреча с разъярённым быком.

– Мечтаа-а-тель!.. – язвительно протянул мужик и злобно выпятил подбородок. Бульдог – ни дать ни взять!.. И щёки так же трясутся. Слюна не течёт изо рта, но дело идёт к тому. Где-то что-то похожее Дмитрий читал – про бульдога, слюну изо рта. А! «Провинциальная трагедия» называется тот роман, вот только автора Дмитрий не запомнил. Неплохая вещица, есть прикольные места. Хотя в общем – так себе. Конъюнктура, одним словом. Но прочитать стоит.

На последнюю реплику Бульдога Дмитрий не ответил, потопал дальше. Чего люди ругаются?.. День сегодня, что ли, особенный, располагает к инцидентам разного рода?.. Да нет, день классный!.. Дмитрий с удовольствием вдохнул свежий воздух полной грудью. Красота!.. Жить вдвойне хочется после такого вздоха. Панкратов огляделся по сторонам. Народу-то сколько высыпало на улицы городка!.. Что сегодня, праздник какой-то?.. Или просто люди соскучились по нормальной погоде, надоели придирчивые морозы, а сегодня такая благодать!.. Солнышко яркое, пригревает старательно. Вот только каша под ногами. Но пока терпимо, ходить можно. Дело к весне, через недельку-другую потекут снега по-настоящему, наплаваемся…

Боль. Новая волна. Что там Дмитрий думал только что о любви к ней?.. Ах, да, боль надо любить. Обязательно!.. Как ребёнка в себе. Чем сильнее его любишь, тем добрее, отзывчивее он становится. Вот Дмитрий – любит свою боль. Как ребёнка. Но не ждёт, что она станет добрее. Раньше – ждал. А боль добрее не стала, напротив!.. В чём ошибка?.. Не надо ждать от боли адекватного отклика!.. Точно!.. Если ждёшь, что тебя полюбят в ответ, значит, с твоей стороны это и не любовь вовсе, а плата за что-то. Ты пытаешься купить хорошее отношение к себе. И платишь чем-то, что называешь любовью, но это что-то любовью не является. Потому что любовь – бескорыстная штука. То, что дарят безвозмездно. Дмитрий это давно понял, и перестал ждать, что боль пройдёт. Он уже давно любит её бескорыстно. Потому что она – часть его, Дмитрия. Она – это он сам, как же можно не любить её?!. Обязательно надо, и Дмитрий будет любить. И уже любит. Но боль от этой его, настоящей, любви не растаяла. Нет от боли взаимности, хотя Дмитрий и не ждёт её. Устал ждать и перестал. Просто любит. Бескорыстно… Ну а раз боль не проходит – значит, так Богу угодно. А то, что Богу угодно – то угодно и Дмитрию. Бога он чтит и любит. Безвозмездно – как свою боль. Эх, если не любви от неё, то хотя бы немного снисходительности.