Лидия Бормотова - Степной принц. Книга 1. Горечь победы

– И ты решил…

– Да. Договорился с Мусабаем-караванбаши, с полковником Гутковским. Собственно, Карл Казимирович приезжал ко мне в Верный и проводил через Капал почти до Аксу дожидаться каравана. Там я жил у Гирея, верного человека, несколько дней. Это он побрил мне голову и прятал в своей юрте. Из-за меня задержался, когда весь аул откочевал в горы. Больше я не мог злоупотреблять его преданностью. И так уж по моей милости он лишился трёх лошадей.

– То есть?

– Ворьё, – коротко пояснил Чокан. – Людей осталось мало, весь скот не доглядишь. Слушай, – неожиданно сменил он тему, – у тебя карта есть? Здешних мест? Ну, хоть какая-нибудь?

– Есть.

Поручик сразу повеселел:

– Дай посмотреть.

– Смотри, – указательный палец упёрся в спину Джексенбе.

Чокан нахмурился и замолчал.

– Мой тамыр здесь не заблудится ни ночью, ни в пургу. А ты, видно, заблудился. Говоришь, был на Аксу, направлялся в Семипалатинск, а очутился в противоположной стороне. Как тебя понять?

– Вблизи дорог не заблудился бы. А у меня при себе никаких документов, все казённые бумаги забрал Гутковский, даже подорожную. Без них запросто схватят казаки и представят в приказ как бродягу. Нельзя себя обнаружить, да ещё в таком виде, наделать шуму.

– А в степи безопасней?

– Нет, конечно. Сам знаешь. Я и здесь-то оказался по милости карачей. Ердиген, киргиз из каркаралинского округа, тот, что был со мною…

– Которого убили?

– Да. Сказал, что проведёт меня горными тропами.

– Понятно. Напоролись на туркмен. А те уже увезли тебя невесть куда, так что ты запутался. И если бы мы на вас не наткнулись…

Фраза повисла в воздухе, никто не решился её продолжить. И так было ясно. Варианты, правда, были, но один другого хуже, и выбирать не хотелось. Некоторое время ехали молча, слушая, как надрывается голосистый жаворонок, жужжат снующие туда-сюда крылатые козявки, шумит налетающий порывами ветер.

Наконец, Чокан тряхнул головой, отгоняя невесёлые мысли:

– Ну, теперь ты просвети меня, златокудрый батыр Козы-Корпеш, куда мы путь держим?

Джексенбе лукаво взглянул на побратима, разулыбался. Он сам рассказывал ему ночью у костра это народное предание, красивую и грустную легенду о двух влюблённых. Ещё тогда в горах, когда познакомились. Не пел, просто так рассказал.

– Не зови меня так. Какой из меня Ромео? Да и Джульетты у меня нет.

– Наоборот! – ухватился за внезапную догадку Чокан. – Такая удача! Киргиз Козы-Корпеш был златокудрым. Как ты! Назовём тебя его именем, и все вопросы о цвете волос отпадут сами собой. Легендарного батыра знают все! И всем будет понятно, почему тебе дали такое имя.

Баюр прилива энтузиазма от идеи поручика не ощутил. Она показалась ему шитой белыми нитками. Для наивных дурачков или блаженных. Если только парень не решил позабавиться розыгрышем. Ха! Нашёл простачка! Он холодно и чеканно осадил разошедшегося мифотворца:

– Имена дают младенцам, а у младенцев на голове цыплячий пух. Какого цвета будет шевелюра, догадаться трудно.

Однако Чокана ничуть не смутил «железный» аргумент оппонента, напротив, азарт легендарной стряпни получил подпитку и извергнулся на волхва подробностями национальных обычаев.

– Имя, данное при рождении, иногда заменяется потом другим. За какие-нибудь заслуги, проявленный нрав или выдающуюся внешность, – знаток степных традиций с трудом сдерживал горячечное возбуждение, говорил с расстановкой, стараясь придать своим словам вес. В таких случаях киргизы всегда обращались к жизненным примерам, звучащим дико для слуха европейца (вроде объяснения внезапной смерти бесстрашного барантача, который отправился в набег не на жеребце, как полагается, а на кобыле, за что разгневанные арвахи 27 27 Арвахи – духи предков. и забрали его душу). И примеры эти принимались как неопровержимые доказательства вины или правоты. – Вот, скажем, мне при рождении дали имя Мухаммед-Ханафия, а мама звала меня Чокан, Чоканым. Это прозвище и стало настоящим именем. И такое случается сплошь и рядом.

Баюр задумался. Идея была не лишена привлекательности. А в зеркале Востока выглядела наивно-естественно, в порядке вещей, ничуть не являясь исключением. Бритую голову, конечно, можно спрятать под малахаем, но в дальнем и трудном путешествии будет ли возможность постоянно заботиться о бритье? А ведь щетина непременно полезет, презирая всякую маскировку. И цветом она будет отнюдь не чёрным. Он взглянул на поручика, оценивая овал его азиатского лица и всех прочих достопримечательностей на нём в сравнении со своими. Не такие уж у него выдающиеся скулы – иные европейские типы скуластостью и круглолицестью его превзойдут с лёгкостью. Цвет? Белолицых киргиз хоть отбавляй. Да это и не проблема. Летнее солнце совершенно бескорыстно подарит коже любой оттенок смуглости, вплоть до гончарного. Нос прямой, глаза большие, не узкие… Ага! Вот он, главный признак азиатчины – наплыв верхнего века, вытянутый параллельно брови!