Мила Бачурова - Пароль «Аврора»

Вадим едва не подпрыгнул.

– Что значит – «за чем ходили»?! Ты хочешь сказать, что где-то уже изобрели вакцину? И в шприце – именно она?!

Герман пожал плечами.

– В шприце – то, от чего пацан ваш жив. Ларка очухается – получше объяснит, она все про прививку какую-то бормочет. Я не больно вкурил… Так чё, полотенце-то?

Светлана Борисовна вытащила из шкафчика стопку одноразовых пеленок:

– Вот, держи. Тебе помочь?

– Обойдусь. Спасибо.

Герман смочил пеленку под краном. Засучил на адаптке брючину, снял с лодыжки ножны. Расстегнул ремень девушки, брюки. Бросил Вадиму:

– Так и будешь пялиться?

– Извини, – спохватился Вадим.

Отвернулся.

Герман хмыкнул.

– Ну да… Адаптка ведь! Обезьяна почти.

– Я так никогда не говорил!

– Ты и сейчас не говоришь.

Судя по звукам, Герман освобождал питомицу от одежды. Вадим недоуменно разглядывал шприц.

– Где они это взяли?

– Ларка говорит, сама приготовила. Из какого-то порошка.

Герман подошел к крану, прополоскал пеленку. Темные от ожогов руки, размером и твердостью напоминающие экскаваторные ковши, орудовали на удивление искусно.

– Что за порошок?

Отвечать Герман не спешил. Долго полоскал пеленку, потом отжимал. Закрутил кран. Не глядя на Вадима, проговорил:

– Знаешь, Вадик, чем ты от Евгеньича отличаешься? И от Гриши?

Вадим слегка опешил – хотя, разумеется, знал. Сравнение с Сергеем Евгеньевичем, давно отошедшим от науки, занимавшимся в основном административными вопросами и, тем более, Грегором – топорным ремесленником, на научные изыскания никогда не претендовавшим, он уверенно проводил в свою пользу. Но услышать такой вопрос от Германа было странно.

– Чем же?

– Тем, что они сперва о людях думают. А уж потом о порошках. – Герман повернулся к Вадиму, уставился на него светлыми, почти как у адаптов, глазами. Вадим вздрогнул – понял вдруг, что командир адаптов еле сдерживает злость. – Ларка тут у вас уж сколько часов валяется – а ты ее ни как звать не спросил, ни что с остальными! Реактивы ему достань, а там хоть сдохни… Красавец.

Бункер. День возвращения. Григорий

Герман задержался в Бункере ненадолго. Дождался, пока Григорий поставит Сталкеру дренаж, посидел возле кровати.

Хмуро спросил:

– Ногу-то парню не отхряпаешь?

Вопрос попал в точку. Ставить диагнозы командир, изрядно за эти годы поднаторевший на ранениях, умел не хуже Григория.

Врач неопределенно развел руками. Рана сильно воспалена, надежды на антибиотики мало. Ногу, скорее всего, придется отнять.

Герман все прочитал по его лицу. Болезненно нахмурился. Что-то пробормотал и постучал, отвернувшись, по деревянной спинке стула. Поднялся.

– Ладно… Мне ехать надо, дел полно. Ларке не мешай, окей?.. Девчонка отлично знает, что делает. И не спрашивай, откуда! Знает – и всё. Ваде на опыты ее не отдам, а то насмерть заисследует. Пусть колет и себя, и пацана вашего – столько, сколько надо. Хуже не сделает, обещаю. А тому, кто под руку сунется, может.

– Верю. – Григорий покосился на разбитую пулей плитку.

Герман проследил за его взглядом.

– Это мои залатают, – пообещал он. – А что Ларка такой шухер устроила, извиняй. Перепугала вас…

Григорий обиделся:

– Сдурел, что ли? Это она Вадима с тетками перепугала, а я – военврач все-таки. Угрозу жизни от бабской истерики отличу как-нибудь.

– В натуре не сердишься?

Григорий припомнил армейский лексикон и предельно доступно рассказал, что он думает о вопросах Германа, о нем самом и его ближайших родственниках.

Герман, ухмыляясь, поднял руки:

– Убедил, сдаюсь… Ладно. Будь здоров, эскулап. Евгеньичу – привет. – Оглянулся на Сталкера. Пробормотал: – А вот увидишь – ни фига ему не будет! Оклемается. – И стиснув пальцы Григория так, что тот крякнул, вышел в коридор.

– Шелдон! – повелительно раздалось оттуда. – Рон! Выдвигаемся.

Только потом, отвечая на расспросы Кирилла, Григорий обнаружил, что понятия не имеет, в каком направлении Герман «выдвигался».

***

Проснувшаяся наконец-то – проспала она больше суток – Лара, узнав, что Герман ушел, ни о чем больше не спрашивала. Просто кивнула.

Вылезла из кровати и с неудовольствием оглядела свой наряд – конфузливая Светлана Борисовна, то и дело с опаской вздрагивая, ухитрилась-таки напялить на пациентку пижаму.

Устремилась к Кириллу. Знакомым уже жестом положила ладони ему на лоб и грудь. Подождав, оглянулась на Григория.

– Сколько я провалялась? – Голос звучал хрипло, адаптка закашлялась.