Татьяна Иванько - В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых. Книга 3. Том 2

Мы летели на предельной скорости часа два, не меньше, странно, но ГАИ нас не остановила ни разу, потому ли, что ожидали двоих в машине, или потому что Марат вёл очень аккуратно, не нарушая правил. Однако где-то часа через полтора за руль пришлось сесть мне, потому что Марат едва не потерял сознание. Я даже задремала под шум мотора и шин по асфальту, но вдруг он начал сбрасывать скорость и сказал, немного повернув голову.

– Таня… Танюша, я… сядь за руль… – и едва не съехал в кювет.

Я, неуклюжая больше, чем обычно, поспешила выбраться наружу, кое-как отодвинув переднее сиденье. Марат, заваливаясь на бок, сильно побледнел, но всё же постарался пересесть на пассажирское сиденье. Я села за руль и тронула с места, а метров через пятьсот высмотрела съезд между деревьев в лес. Здесь я остановила, и открыла дверцу Марата, который едва смог открыть глаза, чтобы посмотреть на меня. Больше так ехать было нельзя, он истечёт кровью.

– Щас, Марат, погоди. Погоди… погоди-погоди… – я откинула его кресло, хотя мне непросто было перегнуться через него, нащупывая рычажок, к тому же сам Марат очень тяжёлый, пришлось задрать его свитер и футболку под ним. Две круглые кровоточащие дырки в левой половине живота, струйки крови сантиметра в полтора шириной, в моей голове сразу включилась «лекция», которую мне читал Валера от нечего делать в Петрозаводске. Я спросила его, как он спасает людей, и почему считают, что ранение в живот самое худшее из всех. И он долго и подробно рассказывал об этом. И я слушала, потому что всё, что он говорил, мне всегда было интересно. Вот потому сейчас в моей голове и сработало: «Проникающие и непроникающие ранения брюшной полости». Я вспомнила, как Валера говорил, как это проверить…

– Марат… Маратик, ты потерпи… я… сейчас…

Я открыла аптечку, что была у него в машине, она оказалась укомплектована всем необходимым, перекись водорода и спирт тут были. Я обработала руки и раны, а потом, перекрестившись и шепча про себя молитву, запустила пальцы в рану…

Марату повезло. У него мощная мускулатура, и пули, должно быть с большого расстояния попали не на угасающей скорость и потому застряли здесь, в мышцах, все эти вещи я тоже знала от Валеры, он ещё в бытность экспертом нередко рассказывал мне о самых диковинных ранениях. Марат стонал и корчился, извиваясь и бледнея от боли, тогда я предложила ему выпить спирта из аптечки. Он с сомнением посмотрел на меня через мокрые ресницы.

– Ладно… давай.

Глотнув из пузырька, он сморщился, прижав кулак к губам.

– Господи… – Марат закатил глаза.

– Да-да, и помолись, потому что я не хирург, а… манекенщица…

– А я думал, ты художник, – задушено засмеялся Марат. – Если тебе так легче, пусть, – кивнула я и полезла доставать пули.

И ведь достала! Пришлось, правда, надрезать кожу и даже мышцы, чтобы расширить раны и не протолкнуть пули вглубь, и, просунув пальцы, подталкивая снаружи и хлюпая кровью, слушая, как он заскрипел зубами, сдерживая грудной стон, только, чтобы не закричать, я вытащила сначала одну пулю, и так же, но дрожа ещё больше, и вторую. А потом пришлось заклеить всё это пластырем и скотчем, потому что ничего похожего на нитку с иголкой в машине и среди наших вещей, конечно, не нашлось. После всего этого меня вырвало от волнения, запаха крови, и внезапного ужаса оттого, что я только что сделала, и что вообще произошло. Пришлось вымыть руки в ручье, который пропитывал траву между деревьями, и некоторое время лежать на траве, справляясь с головокружением и слабостью.

– Т-тань… шоколадку съешь… от слабости по-аможет… – проговорил засохшими губами Марат, немного отдышавшись. – В… бардачке есть.

– Раны зашить надо, – проговорила я, всё ещё дрожа и не в силах встать.

– В… больницу нельзя. Они… в милицию сообщат, а я… в розыске… до сих пор.

– Надо иголку с нитками купить… и зашить, – сказала я, наконец, заставив себя встать.

– Нельзя в магазин… нигде показываться нельзя. А так оставить… ты умрёшь от кровопотери.

Марат посмотрел на свой бок, где пластыри уже пропитались кровью и она начала снова струиться к штанам, медленнее, но всё же, пояс и весь бок сиденья и само сиденье пропитались кровью, и, вздохнув, нажал на прикуриватель.

– Ты… что?.. – проговорила я, в испуге. – Ты хочешь…

Прикуриватель выскочил из гнезда.

– Я могу и сам, ка-анечно… но… помоги, а?

– Боже мой… – дрожа, проговорила я и, взяв в руки раскалённый прикуриватель, нерешительно посмотрела на Марата.